— Это дерево Жизни, — кивнул головой Виштаспа. — Ты называешь его деревом Хаомой. Но ведь Бог не дал первому человеку выпить его сок, испугавшись, что человек и сам станет Богом.
— Тогда скажи мне, мудрый Виштаспа, — Заратустра снова закрыл свои глаза. — Какая сила дает тебе Жизнь? Какая сила гонит твою кровь по жилам и заставляет биться твое сердце, когда оно сгорает от желания жить? И какая сила заставляет тебя задавать вопросы, мучая отсутствием ответа на них? Разве ты не называешь эту силу жизнью, как Всевышнего называешь отцом небесным? Если же нет, тогда продолжай слушать ветер. У него ты научишься большему.
НЕ ЖЕЛАЙ ЧЕЛОВЕКУ ПУСТОГО СЧАСТЬЯ
Для счастливого жизнь полна, как веселая чаша, для скорбящего весь мир покрывается мглой.
Однажды Заратустра и юный Виштаспа проходили мимо небольшого городка по дороге, ведущей в страну арианов. День был весенний и ласковый, и на душе у юного Виштаспы пели соловьи. Заратустра же, как всегда, был невозмутимо задумчив.
Дорога была пуста, и желтую пыль на ней еще никто не успел потревожить.
Внезапно до путников долетел какой-то жалобный звук, как если бы кто-то стонал от безысходной тоски и отчаянья. Виштаспа нахмурился и мысли его приняли другой оборот.
— Учитель, — встревожено обратился он к Заратустре. — Ты слышал эти звуки? Кажется, это плачут люди. Уж не случилось ли в том городе какой-либо беды?
Заратустра оторвался от своих мыслей и, посмотрев на городские стены, тихо произнес:
— Сегодня утром некий ремесленник полез на крышу, но оступился и свернул себе шею. Это плачут его родственники, потому что они не могут понять случившееся, и оно их пугает. Прислушайся, разве ты сам не видишь, что произошло сегодня?
Однако сколько ни напрягал Виштаспа слух, ничего, кроме жалобных стонов он разобрать не смог, и потому ему показалось, что Учитель насмехается над ним.
— Город далеко, — пожал плечами он, — и слова сливаются с ветром. Я думаю, Учитель, что и ты не мог бы расслышать слов.
Подобный ответ не смутил Заратустру:
— Это потому, Виштаспа, что ты слушаешь ушами. Попробуй же услышать сердцем. Расстояние может ослабить звук, но оно не в силах заглушить горе. Пусти горе в свое сердце, и ты научишься видеть.
— Как все просто в твоих словах, — печально вздохнул ученик. — Жаль только, что как я не стараюсь им следовать, у меня ровным счетом ничего не выходит. Вот я пустил горе в свое сердце, но ничего, кроме боли и жалости, я не вижу. И я, увы, не в силах помочь тем несчастным, которые плачут сегодня. А какой толк в пустом сочувствии, если оно не может избавить страдающего от его горя?
