— Надо подкрепиться, — решительно объявил Тео. — Сейчас сойдем вниз.
Шейкуна появился в конце обеда. Он протиснулся в крохотный кабинет, в котором сидели за столом Стив и Тео, и там сразу стало тесно. Это был высокий сутулый негр с очень узкими плечами и длинными руками, у него было плоское, почти безбровое лицо с покатым лбом и широким приплюснутым носом. Глубоко посаженные глаза глядели настороженно и сурово. При первом же взгляде на него Стив подумал, что Шейкуна, несмотря на свою тощую сутулую фигуру, должен быть необыкновенно ловок и силен. Чем-то он напоминал вставшего на задние лапы тигра, может быть, тем, что у него почти не было плеч. Как и большинство обитателей портовой части Сингапура, Шейкуна был одет в светлую трикотажную безрукавку с выцветшими портретами каких-то красоток и широкие парусиновые штаны.
Он приветствовал Стива поклоном, скрестив на груди длинные руки. Стив пригласил его присесть к столу, и Тео, бросив на Стива быстрый взгляд, придвинул Шейкуне стакан. Шейкуна протянул руку, выудил на противоположном конце стола графинчик с рисовой водкой, выплеснул его содержимое в стакан, проглотил одним махом и, отерев губы ладонью, уставился на Стива.
— Съешь что-нибудь? — спросил Тео.
Шейкуна молча покачал головой.
— Что с катером?
— Будет, когда понадобится.
Голос у него был глухой и хриплый, с обычным для южноафриканцев акцентом.
— У меня есть несколько вопросов, — сказал Стив.
Шейкуна кивнул, не сводя со Стива настороженного взгляда.
— Человек, к которому мы идем, тот, кого я ищу?
Шейкуна снова кивнул.
— Как его зовут?
— Он называет себя брат Дуонг, но его настоящее имя — Цезарь Фигуранкайн. Он американец.
— Что он делает у монахов?
— Читал старые рукописи… Теперь, говорят, курит опиум…
— А почему монахи прячут его?
Шейкуна заколебался:
— Может, просил помочь… Может, говорил, хочет принять учение Будды. Я не знаю…
— Но монахи ничего не станут делать бесплатно. А у него ведь нет денег.
Шейкуна закивал согласно:
— Нет, совсем нет…
— Так в чем же дело?
— Я не знаю…
— А эта женщина с ним? Кто она?
Шейкуна многозначительно надул губы:
— О-о, красивая женщина, очень красивая, очень смелая и мудрая. Люди говорят — дочь брамина с Бали. Она тоже скрывается.
— Они давно вместе?
— Давно. Встретились в Англии. Она там училась.
— А как ты думаешь, отпустят их монахи, если я уговорю его уйти?
По широкому лицу Шейкуны впервые скользнуло подобие улыбки.
— Почему не отпустят? Отпустят, — сказал он, рассматривая свои огромные руки, — Должны будут отпустить…
