– Боже мой, боже мой… – вмешалась в разговор Ковалиха, пожилая крестьянка в потертой свитке, закутанная в большую старенькую шаль,- У нас на площади, у церкви, гадюки проклятые шестерых убили. Чтоб к большевикам не уходили. Грозились, если кто хлеб в местечко повезет,- убьют. Слыханное ли дело? А мы знаем, как вы тут мучаетесь с малыми ребятами…
Шмая сияющими глазами смотрел на Михайлу. Он издавна знает Шевчука. Когда Шмая с отцом ходил в Петривку крыши чинить, они всегда останавливались на ночлег у Шевчука. А тот бывал желанным гостем у Спиваков. Знал Шмая и Ковалиху, сейчас она стояла у воза и раздавала подходившим людям ржаной хлеб, яблоки, картошку. Муж Ковалихи, кузнец, погиб на войне, а она осталась с четырьмя детьми.
С возов сняли мешки и торбы. Никто уже не спал. Не верилось, что в такую трудную минуту придет помощь, а она пришла так вовремя и так неожиданно!
Голос Ковалихи отвлек Шмаю от воспоминаний:
– Может быть, возьмем к себе в деревню ребятишек? Жалко ведь. Замерзают небось. Спрячем у себя.
– Спасибо, пройдет несколько дней, вернемся домой…
– Дай-то бог!
– А если погибнем, на кого дети останутся?
– Ты что глупости говоришь, Хацкель! – рассердился Шмая. – Долго так не может быть – без власти. – И, глядя на Шевчука, на Ковалиху и других крестьян, стоявших у своих подвод, добавил:
– Ничего, живы ещё на свете добрые, сердечные люди! Значит, все горести переживем!
– Это ты правильно сказал, Спивак! – подтвердил Шевчук. – Мы о вас не забудем… Что в силах наших, сделаем, поможем…
– Спасибо, дорогие земляки! Дай вам бог счастья!
Подводы тронулись с места. Взволнованные и взбудораженные беженцы ещё долго смотрели им вслед.
Разбойник Шмая и извозчик Хацкель жили в одном курене, спали на одной дерюге, ели из одной миски, сменяя друг друга, стояли на часах с винтовкой и охраняли новый лесной поселок, живший то страхом, то надеждой.
В одну из ночей Шмая стоял, прислонившись к дереву, на дороге недалеко от местечка и вслушивался. Увидев Хацкеля, он сказал:
– Послушай, какой шум…
– Кажется, кто-то плачет…
Они смотрели друг на друга. Так смотрят солдаты, когда идут в атаку.
– Эх, – Шмая махнул кулаком, – кабы не народ в лесу, да будь у меня пулемет, гранаты, я бы сейчас ворвался туда и устроил бы им…
– Тише! Слышишь? Кто-то кричит. Знакомый голос…
– Что ты говоришь?
– А ты прислушайся. Честное слово…
– Говорят, при Петлюре есть какой-то еврей министр. Не он ли к нам в гости приехал?
