ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В ФУРГОНЕ С БЕНОМ
Абенти был первым арканистом, который мне встретился в жизни, и он совершенно поразил мое мальчишеское воображение. Он разбирался во всех науках: ботанике, астрономии, психологии, анатомии, алхимии, геологии, химии…
К его представительному виду, венчику седых волос на затылке и изрядному брюшку прилагались блестящие, часто моргающие глазки, быстро перескакивавшие с одного предмета на другой. Брови у Абенти отсутствовали полностью — и это мне в нем запомнилось больше всего. Точнее, брови были: они все время пытались отрасти, но снова и снова сгорали в очередных алхимических опытах. Это делало лицо Абенти одновременно удивленным и насмешливым.
Говорил он мягко и негромко, часто смеялся и никогда не избирал других мишенью для своего остроумия. Он ругался, как пьяный матрос, сломавший ногу, но только на ослов. Их звали Альфа и Бета. Абенти баловал их морковкой и кусочками сахара, когда думал, что никто не видит. Химия была его главной страстью. Мой отец говаривал, что в жизни не видел человека, делающего перегонку лучше Абенти.
Уже на второй день пребывания Бена в труппе я завел привычку ехать в его фургоне. Я задавал ему вопросы, а он отвечал. Иногда он просил меня сыграть что-нибудь, и я играл ему на лютне, позаимствованной из отцовского фургона.
Временами он даже пел. У него был чистый бесшабашный тенор, постоянно плавающий в поисках нот и находящий их в самых неожиданных местах. Чаще всего в таких случаях Абенти останавливался и смеялся над собой. Он был славным человеком, без тени чванства.
Вскоре после появления Абенти в труппе я спросил его, каково это, быть арканистом.
Он задумчиво посмотрел на меня:
— А ты когда-нибудь раньше был знаком с арканистом?
— Мы как-то платили одному, чтобы он починил нам ось на дороге. — Я помолчал, вспоминая. — Он направлялся вглубь страны с рыбным караваном.
Абенти сделал презрительный жест:
— Нет, мальчик, нет. Я говорю об арканистах. Не о каком-то нищем заклинателе холода, который работает на караванных маршрутах, сохраняя мясо свежим.
— А в чем разница? — спросил я, чувствуя, что он от меня этого ждет.
— Ну-у… — протянул он, — это может потребовать некоторых объяснений.
— У меня нет ничего, кроме времени.
Абенти бросил на меня оценивающий взгляд, словно говорящий: «По словам ты старше, чем на вид», — а мне только того и нужно было. Иногда устаешь, когда с тобой говорят как с ребенком, даже если ты ребенок и есть.
