Маятник тормозит, конечно. И до крайней правой отметки теперь он тоже не дойдет – ходу не хватит. Так и будет чиркать чуть-чуть, сантиметр туда, сантиметр сюда. А чтобы его раскачать заново – недюжинный талант нужен и масса энергии.
Все. Теперь жизнь загнана в рамки правильной посредственности. Эйфории не жди. Муза улетела. К более смелым и рисковым. Ибо вдохновение находится очень близко к крайней правой позиции на нашем маятнике.
Я знаю много людей, которые живут совсем не так. Они позволили себе жить ярко и яростно. Не побоялись рисковать, любить, ненавидеть. Но я также наблюдаю толпы, огромные массы людей, которые… Которые, вообще, наверно, не поймут, о чем это я…
Ругнутся лениво, прочитав эти строки, и отложат книгу.
Стоп! Я вам говорю, ленивые, трусливые суки! Зомби сраные. Хватит пить свое пиво с чипсами у телевизора. Хватит выживать! Начните жить, наконец! Любить, психовать, танцевать… Танцевать со своей жизнью.
Это прекрасный вальс, могу вам сказать. Божественный. Не знаю уж, как там будет потом, после того как меня съедят буби, но в данный момент мне все очень нравится.
Колбаса, блин.
Кажется, я поняла, почему меня все время называют инопланетянкой и белой вороной. Наверно Бог отпустил на мою долю маловато кожи. Не хватило, видать. И я чувствую любое дуновение ветра. И может, поэтому все свои эмоции никак не утихомирю. Вот какой была в детстве, почти такой же и осталась. Мне до сих пор причиняет боль любая мелочь, любое неосторожное слово, брошенное в мой адрес. Смешно сказать, я реагирую даже на смех прохожих – не надо мной ли они смеются? Я научилась притворяться дерзкой и независимой, но это так плохо помогает.
Да и хрен с ним! Зато не скучно.
В нашем журнале будет присутствовать вся линейка чувств и эмоций.
Юрик подозрительно посматривает на то, как я за ним ухаживаю. Наверное, он всегда настороже, ждет – попрошу я что-нибудь взамен, не попрошу? Буду напрягать – не буду? Прав, прав, человече! Все время хочется получить ответную посылку. И стоит огромных трудов оставаться веселой и довольной. Не запариваться. Не ожидать от него никакой любви и благодарности. Не страдать от того, что он в одной комнате спит, а я в другой. И нет у меня никакой возможности прижаться своим тельцем к его тельцу. И не поцеловаться. И не заняться любовью. И не поболтать о всяких личных, глубоко интимных вещах.
Я отслеживаю свои внутренние разговоры, заморочки, прерываю на корню ожидания.
