— Я не обсуждаю истории болезни моих пациентов, инспектор. Это нарушение врачебной тайны. Однако я могла бы выйти за пределы возможного за определённое вознаграждение. Мы сойдёмся на пятидесяти фунтах?
— Доктор, вы знаете, что он мёртв?
— Меня рядом с ним не было, — надменно заявила доктор Кватт. — Если хотите допросить меня по поводу неправильного лечения, то вам придётся предъявить мне обоснованное обвинение. А у меня достаточный опыт защиты, уверяю вас.
Она осеклась и уставилась на Джека.
— Мистер Болтай? Мертв?! Какая жалость! Какая огромная, огромная потеря!
— Да, согласен, смерть его была трагической, — подтвердил Джек.
— Смерть ждёт всех нас, инспектор. Да нет, мне жаль, что теперь медицинская тайна пациента не имеет силы. Так что я упустила пятьдесят фунтов. Цены на лабораторное оборудование нынче сногсшибательные.
Доктор Кватт огляделась по сторонам, понизила голос и подалась вперёд.
— А вы знаете, что я успешно пришила голову котенка треске?
— А зачем вы мне это рассказываете? — таким же тихим голосом спросил Джек.
Она выпрямилась и вскинула брови.
— Это не противоречит закону. У меня просто не хватило средств на полномасштабное исследование из-за этого чертова Джеллимена с его устаревшими моральными принципами. В мире передовой генетики не сделаешь яичницы, не разбив яиц.
— Что возвращает нас к мистеру Болтаю, — подхватил Джек. — Как долго вы были его лечащим врачом?
— Пять лет, — ответила доктор Кватт, садясь за свой большой стол и жестом предлагая им занять стулья. — С тех пор, как приехала в эту дыру. Прежде чем заняться генетикой, я работала психиатром. Что вы хотите узнать?
— Нас интересует его психическое состояние.
— А! — откликнулась она, роясь в ржавом каталожном ящичке. — Думаете, он совершил самоубийство?
— Вероятно.
— Да уж, — сказала доктор Кватт, внимательно читая историю болезни. — Физически он был в очень плохом состоянии. Всю жизнь страдал сальмонеллезом с частыми рецидивами. Сильные приступы еле переживал. Пил больше, чем следует, часто переедал и мало двигался. Да и далеко ли он мог уйти на своих коротких ножках?
— А в смысле душевного здоровья?
— Не очень, но вполне дееспособен. Страдал заниженной самооценкой, что выражалось в частых пьянках и волокитстве. Нередко впадал в депрессии, длившиеся порой по нескольку дней, и в такое время мог только сидеть на стене, и больше ничего. Кроме этого, у него имелись проблемы с разграничением реальности и вымысла. Он боялся, что за ним охотится гигантский мангуст, боялся суфле, меренг и мутовок, и его мучил повторяющийся кошмар, что его живьём варят всмятку.
