– А у них правда есть исполнители, которые не существуют?
– Певцы-идолы. – Он скользнул взглядом по крутому горбу моста. – Идору. Некоторые из них пользуются бешеной популярностью.
– А бывает, чтобы кто-нибудь из-за них убил себя?
– Я не знаю. Но думаю, что такое вполне возможно.
– А чтобы кто-нибудь на них женился?
– Насколько я знаю – нет.
– А как насчет Рэи Тоэи? (А вдруг это имя произносится как-нибудь по-другому?)
– К сожалению, это имя мне незнакомо.
Мьюзик-мастер страдальчески поморщился – как и всегда, когда его спрашиваешь про музыку, появившуюся после его релиза. Ну а Кья всегда в этих случаях его жалела, хоть и понимала, что это смешно.
– Да ладно, – сказала она, закрывая глаза. – Ерунда.
И сняла очки.
После Венеции салон самолета стал еще уже, теснее – клаустрофобная труба, забитая креслами и людьми.
Блондинка успела уже проспаться и смотрела прямо на нее с расстояния в несколько дюймов. Удалив со своего лица большую часть косметики, она почти утратила сходство с Ашли Модин Картер.
А потом она улыбнулась. Это была странная улыбка – медленная и словно многоступенчатая, ну, словно состоящая из отдельных стадий, каждая из которых проявлялась своей отдельной застенчивостью или нерешительностью.
– Мне нравится твой компьютер, – сказала блондинка. – Он выглядит, будто его смастерили индейцы, ну вроде.
Кья взглянула на “Сэндбендерса”.
– Коралл, – сказала она, нажимая красную кнопку. – А тут бирюза. Вот эти, ну вроде слоновой кости, они из ядра какого-то там ореха. Никакого вреда природе.
– А все остальное – серебро?
– Алюминий. Они раскапывают на пляже старые пивные банки, плавят и отливают по-старому, в формовочный песок. А эти панели из микарты. Ткань, пропитанная какой-то смолой.
– Вот уж не знала, что индейцы делают компьютеры, – сказала женщина, трогая изогнутый бок “Сэндбендерса”; ее голос звучал нерешительно, как-то по-детски. Ноготь указательного пальца, лежавшего на компьютере, был покрыт ярко-красным лаком, начавшим уже облезать. Рука чуть вздрогнула и вернулась к ней на колени.
– Я слишком много выпила. Да к тому же все с текилой. “Витамин Т”, это Эдди ее так называет. Я тут ничего такого не делала?
Кья качнула головой.
– Я когда переберу, потом, бывает, и не помню, чего я делала.
– А ты не знаешь, сколько нам еще до Токио? – спросила Кья. Надо было вроде бы что-то говорить, а ничего другого ей в голову не приходило.
– Часов десять, если не больше. – Блондинка широко зевнула. – Мутотень с этими дозвуковыми, верно? Эдди заказал мне на супер, бизнес-классом, но потом там с билетами что-то такое вышло. Эдди заказывает все билеты в Осаке, в этой такой конторе. Один раз мы летели на “Эр Франс”, первым классом, так там сиденье совсем откидывается и получается кровать, и они укрывают тебя таким маленьким пледом. А еще у них там, прямо в салоне, бесплатный бар, и там бутылки стоят просто так, бери не хочу, и шампанское, и что угодно, и самая лучшая еда. – Воспоминания об эр-франсовской роскоши заметно ее приободрили. – И еще они дают тебе духи и косметику, положенные в красивый футляр от “Эрме”. Настоящая кожа. А зачем ты собралась в Токио?
