Как и все неудачники и "люди наоборот", Вовка любил дождь. Во всяком случае, его тянуло не в южные степи, где жара, некуда спрятаться от солнца, хочется пить, трещит голова и...
И, наконец, этот поезд. В жизни не видал более идиотского поезда. Как завидит какой-нибудь полустанок - ту! ту! и остановился. Ну хорошо бы еще полустанок, а то останавливается на каждом разъезде, у каждого светофора, у первого столба, лужи, стога сена и просто в чистом поле. Вот! Что он говорил! Опять остановка!
Вовка выглянул. Семафор, похожий на револьвер дулом вниз, открыл свой красный глаз. Электровоз потолкался на месте, потом униженно замычал, просясь в путь. Прошел встречный состав. Через каждые три минуты встречный состав. Вот так Сибирь! Поезд стал медленно набирать скорость. Поезд набирал скорость, и вдруг в Вовкиной голове зазвучала песня:
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза.
(За точность слов Вовка не ручался, но других он не знал.)
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимала паруса.
(Кто такие флибустьеры, Вовка точно не представлял себе. Какие-то морские разбойники.)
Капитан, обветренный как скалы,
Поднял флаг, не дожидаясь дня.
На прощанье подымай бокалы
Золотого крепкого вина.
Вовка повеселел. Какие все глупые, никто не понимает, почему он едет. А песня все говорит. Конечно, песня детская, но... Бригантина. Он купил репродукцию и подарил... Кстати, надо написать Люсе письмо.
Он вернулся в вагон, и вскоре письмо было готово.
"Люся! Выезжай скорее, я все для тебя приготовлю. Телеграфируй отъезд. Я скучаю без тебя. Я чувствую, что не могу без тебя. Плюнь на уговоры матери. Люся, я..."
Тем временем музыкальная старуха, которая сначала на него косилась, теперь прониклась симпатиями к Вовке. (Дескать, паренек оказался культурным: то книгу читал, то письма пишет.) Наклонившись в его сторону, она ласково спросила:
- А куда вы, добрый молодец, путь держите? Сейчас хорошие люди едут на стройки, в Сибирь-матушку. Строить?
Женщина смотрела на него покровительственно, словно хотела ему сейчас дать пирожок с мясом. Она напоминала Люсину мать. "Добрый молодец", а сама раньше боялась, как бы я не спер чего-нибудь", - подумал Вовка и отрезал:
- Воровать!
Старуха поперхнулась и забормотала что-то невнятное. Солдаты оторвались от игры, внимательно оглядели Вовку, но, решив, что настоящий вор так не будет себя представлять, улыбнулись, а один даже подмигнул ему.
