Забывшись, Даниил резко подвинулся.
— Ногу больно? — участливо осведомился Кид.
— Есть… немного.
— Потерпи. Кость, цела — ручаюсь. Заживет. Тебе еще повезло — попало на излете. Эх, кабы не это, мы бы запросто ушли… — вздохнул Кид огорченно и пояснил: — На дальних дистанциях они не слишком ловки.
— Ты видел их вблизи?
— Больше чем надо. Да и ты увидишь.
— Если успею.
— Скоро прилетит «Бор»?
— Да. Вчера пришла радиограмма.
— Жаль…
— Почему?
— Ты пришелся мне по душе. Не то что пустомеля Перро. И вообще я тебя давно знаю. Понаслышке, конечно, — улыбнулся он на удивленный взгляд Даниила. — Счастливый ты! Тебе правда всего девятнадцать?
— Скоро будет двадцать.
— Здорово! — восхитился Кид. — Девятнадцать лет, и уже младший пилот такой махины, как «Бор»… — Он вздохнул. — Мне двадцать два, а я только старший патрульный.
— Твоя работа потрудней нашей.
— Просто мы попали неудачно. — Кид махнул рукой. — Сначала сломался самоход… потом ты, — неуклюже пошутил он. — А так наше дело несложное: не зевай и держи тайдер наготове. Только и работы!
— Однако снэки убили двоих.
— Сами виноваты. Тут закон: при Фиолетовом Солнце из жилья без самохода или патруля ни шагу, а они пошли. Ну и вот…
— Дрянное место ваша Фисба.
— Зато энория хоть отбавляй. Ах, тварь! — Кид с неуловимой быстротой повел стволом и нажал спуск. — Готово! — небрежно, но с горделивой ноткой бросил он. — Вон лежит. Видишь?
— На кого он похож? На крокодила?
— Крокодил по сравнению с этой пакостью безобидный птенчик, — ухмыльнулся Кид и, переменив позу, как ни в чем не бывало продолжал прерванный разговор: — Ты, выходит, потомственный звездолетчик?
— Откуда ты узнал?
— Я бывал в Москве. Там в Аллее гуманистов стоит бюст Даниила Ивы. На постаменте написано про полет «Эльфы» и про твоего отца.
— Он есть, и его почти нет, — сказал Даниил. — Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь.
— Ты извини…
— Ты не сказал ничего плохого. Так сложились обстоятельства. И все.
Они помолчали, потом Кид осторожно осведомился:
— Вы давно виделись?
— С тех пор как его назначили капитаном Спасателей, всего один раз. Отец прилетел перед самым выпуском из лицея. Был у нас на вечере. А потом прошел месяц, и я отправился в этот рейс. К Веге, на двадцать лет. Я вернусь, а он может уйти. И тоже в дальний… Спасатель себе не принадлежит.
— А знаешь, я тоже поступал в астролицей, да не поступил. — Кид захотел переменить тему разговора.
— Отчего?
— Эйнштейн подвел, — подмигнул Кид.
— Вот как! — слабо улыбнулся Даниил. — Чем же это?
