— Здравствуй, папа, — приветствовал его Эндрю. В этих обстоятельствах лучше всего было вести себя так, как будто ничего не произошло.
— О, привет! Привет, Эндрю! — сказал Роб. Он тоже старался выглядеть обычным. Он попробовал улыбнуться, губы, его покривились, он махнул рукой.
Роб понес свой стакан в кабинет, сказав, что ему еще надо поработать. Эндрю съел свой десерт и еще полпачки печенья и два яблока. Он так и не утолил голод, но мать отослала его наверх.
— Ложись спать, — сказала она с притворной строгостью. — Сейчас же ложись спать.
Когда он улегся, решил, что просто забудет про скандал между родителями.
— Все ссорятся иногда, — сказал он самому себе. — Это ничего не значит.
Это было несколько дней спустя. Дул леденящий ветер. Бен подпрыгивал в воротах школы, чтобы немножечко согреться. «Агаду-дуу-дуу… Тащи ананас и грушу потряси…» Ему нравилось пританцовывать в такт словам песенки. Ему казалось, что он сделан из пластика, гибкого и неломающегося.
Школьный двор был полон ребят, но никто не обращал внимания на Бена, и заметил его только Джон Ферроне, когда проходил через ворота с Элейн. Он тоже запел:
— «То направо, то налево, вверх, вниз и на коленки». Элейн умеет это танцевать. Попроси ее показать тебе.
Жить по соседству с Джоном было все равно, что по соседству с репортером из газеты «Новости свидетеля». Джон смотрел на Элейн как на собственность, подаренную ему судьбой, и просто не мог не трезвонить о ней всем и каждому. Все, что становилось известно ему, тут же сообщалось всему классу.
Она пожала плечами.
— Что я буду ему показывать? Он и без меня умеет.
— Но ты умеешь лучше, — настаивал Джон.
— Покажи, — попросил Бен. Элейн положила сумку на асфальт и закатала рукава джемпера.
— Вот как надо, — сказала она.
Бен и Элейн прошли весь танец три-четыре раза, и, когда остановились, оба дышали тяжело и радостно смеялись. Появившийся в этот момент Эндрю бросил на них, похоже, что ревнивый взгляд.
— Пойди сюда, — сказал он Бену.
Бен послушно поплелся за Эндрю. Элейн пристально поглядела им вслед.
«Еще один угнетатель на марше», — подумала она.
Ей нравилось танцевать «Агаду» с Беном. Она расслабилась и, возможно, в первый раз в этой школе почувствовала себя счастливой. И надо же было этому противному задаваке Эндрю Хейфорду прийти и все испортить.
«И почему это Бен позволяет так собой помыкать? — думала она. — А Джон? А я?».
Зазвонил звонок, и она побежала в класс.
«Милая мамочка, тебе просто надоело, что тобой командуют? И поэтому ты исчезла, да?»
