Ах, если бы сбылись эти мечты, Маляк! Были и другие женщины, которых я и поныне встречаю на улицах квартала. От них веет ароматом прекрасного прошлого. Время безжалостно изменило их, а от прошлого остались одни имена. Они стали мне чужими, несмотря на мимолетные улыбки при встречах. Они теперь почтенные матроны и матери. Если бы не тяжкие обстоятельства, я бы взял одну из них себе в жены. Но что толку говорить об этом?
Сейчас я меняю нижнее белье один раз в неделю, чтобы сэкономить на стирке и глаженье. Ем кебаб только в особых случаях. О пенсионерах люди забывают так же, как об умерших. Некогда я парил орлом на крыльях цветущей юности. Приятельницы говорили моей матери: «Халим создан для Маляк, для Бусейны, для Ребаб, для Бисы». Мою же мать волновала больше трагическая участь двух ее дочерей. Годы шли, и надежды гасли. Все девушки, кроме Фикрии и Зейнаб, повыходили замуж. А к ним не подступались ни чужие, ни родственники. Я удивленно говорил себе: «Ведь на свете так много безобразных жен. Неужели богатств отца не хватит, чтобы уладить это дело?»
Я стряхивал с себя груз семейных забот и продолжал гордо парить на крыльях юности. Под разными предлогами в нашем доме появлялись, словно сияющие луны, в сопровождении своих матерей Маляк, Бусейна, Ребаб и Биса. В унылую атмосферу нашей квартиры врывались сполохи соблазна и кокетства; влеклись друг к другу взгляды, исполненные желания и страсти; не обходилось без нежного слова, произнесенного как бы невзначай, без легкого прикосновения или даже поцелуя, украденного незаметно от соглядатаев. Я любил всех и не останавливался ни на ком. В присутствии одной я на время забывал о других, но Маляк уже тогда отличалась от прочих силой характера и умом. Однажды, когда я был, не помню, то ли учеником средней школы, то ли студентом, мать спросила меня:
— Кто тебе из них больше нравится?
Я задумался, потом произнес:
— Не знаю!
— Но ведь должна одна из них хоть чем-то да выделяться?
Я подумал о Маляк, но тем не менее ответил:
— Все они похожи друг на дружку.
Засмеявшись, мать сказала:
— Я ничего так не желаю, как увидеть твоих детей, пока я жива. Господь, надеюсь, поможет Фикрии и Зейнаб, и тогда наступит твой черед.
Событий в моей тогдашней жизни было немного. Однажды в Восточной Аббасии я встретил Бусейну, и мы торопливо поцеловались. С Ребаб я обменивался символическими сувенирами, Бисе тайно вручал письма. С Маляк же я обходился без сувениров и писем: нам все говорили взгляды. Мне доставляло удовольствие быть светилом, вокруг которого девушки вращались, словно планеты. Ах, если бы собрать их всех вместе в одном гареме! Но Маляк медленно и постепенно входила в мое сердце, и огоньки звезд меркли в соседстве с восходящим солнцем. До сих пор перед глазами у меня стоит картина: Маляк — на женской половине в трамвае, медленно идущем по Аббасии, в своем белом платье, как столп света — высокая, в меру полная, с развитой грудью, светлокожая, с пышными, черными как смоль волосами и прелестными глазами.
