— Только кофе! — возразил он решительно.
— Ты все еще живешь со своей супругой как с женщиной?
— Пустой вопрос, — произнес Хамада, засмеявшись.
— Извини, но это для меня важно.
— Когда есть желание, — ответил он лаконично, а потом добавил: — Способность и желание часто не сопутствуют друг другу.
После этого он сказал с сожалением:
— И как это ты остался холостяком? Я не знаю человека, который так стремился бы жениться, как ты.
— Вплоть до последнего года я продолжал содержать семью, — отвечал я с горечью. — Всякий раз, когда зарплата немного повышалась, цены поднимались вдвое.
— Какое несчастье! И Умм Абдо отправилась к праотцам раньше срока!
— Напротив, с опозданием, после того, как перестала быть женщиной!
— Твоя судьба. Что мешает тебе теперь встретиться с Маляк?
Али Юсуф стал преследовать меня взглядом. Я знаю, о чем он хочет, спросить, но делаю вид, что ничего не замечаю. Мы сидели в старинном кафе «Радость», на месте которого сейчас выставка мебели, когда он наконец задал вопрос:
— Как поживает Умм Абдо?
— Это чистейшая авантюра, но она увенчалась успехом, — ответил я, засмеявшись.
— Ну и как? — нетерпеливо спросил он.
— Что сказать? Многолетняя привычка. Я знаю ее с детства, она для меня как часть домашней обстановки. После того как я занял в доме место своего отца, она стала еще больше меня уважать. Должно быть, она очень удивилась, заметив, что я по-новому стал на нее смотреть и иначе разговаривать. Таких вещей не замечают одни идиоты. Она простая женщина, но, к счастью, не идиотка. Когда я до нее дотронулся, она смутилась, отпрянула и учащенно задышала, явно встревожившись. Теперь все идет наилучшим образом, но мне приходится соблюдать большую осторожность.
— Боишься скандала?
— Конечно.
— Они не дали тебе жениться, а теперь хотят еще и подвергнуть мучительной пытке?
— Меня удерживают правила приличия и стыд.
— Важно, что теперь у тебя с нервами все в порядке, не так ли?
— Да, конечно.
— Если что, пригласи меня.
— Убить тебя мало, проклятый сводник! — засмеялся я.
Да, я действительно стал спокойнее, но в то же время я еще сильнее почувствовал отвращение к самому себе, собственное бессилие и никчемность. Я спрашивал себя: чем мы отличаемся от стран, участвующих в войне? Мы привыкли к ее ужасам, к сигналам воздушной тревоги, привыкли видеть солдат-союзников. Нас поражали изменчивость военного счастья и падение былых кумиров. Я дважды в день встречался с Али Юсуфом — вечером в кафе «Радость» и ранним утром в бомбоубежище. Как-то вечером он сказал мне:
