Челюсть моя отваливается до самого пола. Мне очень жаль Джонсона, но ничего поделать нельзя.
– ЧТО С ТОБОЙ, ДЖОНСОН? ЯЙЦА В УЗЕЛ ЗАВЯЗАЛИСЬ? ШКУРУ СВОЮ НАПЯЛИЛ ШИВОРОТ-НАВЫВОРОТ? МОЗГИ ТЕРМИТЫ СЪЕЛИ? ИЛИ ЖОПА УТРОМ ПОРВАЛАСЬ?
– У меня просто сегодня плохой день, сэр, – улыбается Джонсон, пытаясь обратить всё в шутку.
– ДЖОНСОН, ТЫ ТАК ЖАЛОК, ЧТО Я НЕ МОГУ НА ТЕБЯ СМОТРЕТЬ!
Джон-Трясун не выдерживает такого удара. Он пучит глаза, как теннисные шарики. Кажется, ему не хватает воздуха. Дрожит, как паралитик. А зубы стучат, как дешёвые вставные пластмассовые протезы.
– Та-а-ак точно, сэ-э-эр, – выдавливает он.
Джонсон неуклюже пытается извиниться.
– Извините, сэр. Я всё исправлю…
– ЗАТКНИСЬ, ДЖОНСОН! ТЕБЕ СЛОВА НЕ ДАВАЛИ, – выплёвывает Даннер.
Сержант Дуган с ненавистью смотрит на Джонсона, готовый прикончить его.
– Сержант, – говорит Даннер.
– Да, сэр.
– Твой взвод сплошной бардак. Я не буду дальше осматривать.
– Так точно, сэр, – щёлкнул каблуками Дуган, замирая по стойке 'смирно'. – Я прослежу, чтобы солдаты получили соответствующие взыскания, сэр.
– Проследи уж, СЕРЖАНТ! – рычит Даннер, стремительно выходя в дверь.
Дуган свирепо смотрит на нас. Мы получили 'неуд' за первый армейский смотр. Мы по-прежнему придурки и неудачники. Никогда не стать нам солдатами…
– О, дружище, – шепчу я соседу, – теперь мы в говне. Дуган сожрёт нас и косточки выплюнет…
В тот вечер и всю следующую неделю после ужина мы отрабатывали то, что Дуган назвал 'маршем с сундучками'. Нужно было притащить сундучки на беговую дорожку и, взвалив на плечи, с полным боевым снаряжением бежать рысью добрую милю. Тот, кто отставал, ронял ношу или просто спотыкался, должен был бежать вторую милю.
А Дуган трусил рядом с банкой пива в руке.
– ШЕВЕЛИСЬ, ДАВАЙ, ДАВАЙ…БЕЖАТЬ, ПОКА ЖОПА НЕ ОТСКОЧИТ, СУКИНЫ ДЕТИ, А ТО ПОЛУЧИТЕ 45-ЫМ РАЗМЕРОМ ПО МЯГКОМУ МЕСТУ.
В пятницу, в последний вечер наказания, Дуган сообщил, что по результатам смотра 2-ой взвод признан самым плохим из-за Де-Грута.
– Эй, где этот козёл? Где Де-Грут? – посыпались вопросы.
– О, – дьявольски улыбается Дуган, – сегодня я освободил рядового Де-Грута от 'марша с сундучками', ребята. Он сказал, что не хочет бегать, что у него болит голова, что ему надо развеяться, поэтому я дал ему отдохнуть…
– Почему это? – спросил кто-то. – Чем он сейчас занят?
– Думаю, шарахается где-нибудь с девкой.
У Дугана садистское понятие о справедливости. Он сам поставил Де-Грута в такое положение, не позволив бежать в последний вечер. Он хотел, чтобы мы проучили Де-Грута за то, что прятал шоколадки в грязном белье.
