когда Солнце находилось в раке.
[16] Она свернула от Эдис Гроув на Креморн Роуд, намереваясь пройтись по участку Риич, идущему вдоль Темзы, и несколько освежиться миазмами реки, а потом двинуться по Лоте Роуд, однако случайно глянув направо, она увидела одинокого мужчину, стоявшего в самом начале улицы Стадионной и бросавшего взгляды то на небо, то на свою газетку. Тем мужчиной и был Мерфи.
– Молю тебя, – воззвал к Силии старик Келли, – не надо всех этих подробностей! Мне совершенно все равно, где ты его повстречала, на Стадионной ли улице, на Креморн Роуд или где-нибудь еще. Рассказывай об этом человеке.
Силия запнулась.
– Ну давай же, не томи! – по-стариковски вскричал Келли.
И Силия продолжила рассказ. Она остановилась в таком месте, чтобы взгляд этого мужчины, проделывающий путь от небес к газетке, неизбежно бы чиркнул по ней. Когда же его голова безвольно опустилась подбородком на грудь, произошло это столь быстро, что взгляд его прошелся по Силии, но тут же ушел в сторону. Он не сразу поднял его на тот уровень, на котором он мог бы с удобством рассмотреть Силию, и посвятил некоторое время своей газетке. А вот если при движении взгляда назад к небесам, к горней вечности, Силия будет находиться на том же самом месте, то имелась вероятность того, что он попросит взгляд свой остановиться и оглядеть ее более внимательно и оценочно.
– А откуда ты все это знаешь? – спросил старик Келли.
– Что именно?
– Ну, все эти дурацкие подробности про взгляд и все такое прочее.
– Он мне все рассказывает, – пояснила Силия.
– Избавь меня от подробностей, – сердился Келли. – Рассказывай о своем мужчине.
Так вот, после того как Мерфи некоторое время водил взглядом по странице своей газетки, он наконец поднял его и отправил в путешествие к небу. Судя по всему, это стоило ему немалых усилий. Вздымаемый взгляд был остановлен на полпути, и, явно благодарный за передышку, он устремился на Силию. Минуты две она терпеливо позволяла этому взгляду ползать по себе, а затем, расставив руки в стороны, начала медленно кружиться на одном месте. «Брава» (именно так, с явным «а» в конце слова), – произнес старик Келли, чем-то напоминающий манекен Русселя, что на улице Регентской. Завершив полный оборот, она обнаружила (как, собственно, и надеялась), что взгляд Мерфи, не скрывшийся под веками, все еще устремлен на нее. Но в следующее мгновение глаза его закрылись, словно не выдержав чрезмерного напряжения, челюсти крепко сомкнулись, подбородок ушел вперед, рот приоткрылся, голова слегка откинулась назад. Мерфи изготовлялся вернуться к созерцанию сияющего закатным светом небесного свода.
