— Сидите, сидите, — замахал рукой Ройфе. — Сядьте, милая, и послушайте.
Надя опустилась в кресло, и ей почему-то показалось сейчас, что кресло засосало ее, как трясина: вот погрузилась спина, вот плечи, сейчас исчезнут руки, если она немедленно не вытянет их или не поднимет над головой… так она и сделала, вызвав недоуменную реакцию Ройфе.
— Вам неудобно? — спросил он. — Хотите — пересядьте на стул.
— Ничего, спасибо, — пробормотала Надя: вроде бы отпустило, кресло не пожелало ее всасывать и теперь нежно удерживало на поверхности, удобно подставив бока.
Профессор оставил в покое торшер и вернулся к Наде, встал перед ней, стараясь держаться прямо, но получалось у него плохо, совсем старик, подумала она, сколько ему на самом деле, я слышала, что под восемьдесят, но, похоже, больше, не надо было приходить, может, когда-то он действительно был лучшим в мире, но сейчас, кажется, это время миновало…
— Вот что я вам скажу, милая, — продолжал Ройфе грустным голосом. — Я внимательно изучил не только анамнез и файлы профессора Савериной. Когда пришел к определенным выводам, то прочитал и публикации Дегтярева, не только последние, но и предыдущие, до того дня, когда он потерял память. Понимаете, милая… Не люблю такие вещи говорить, но в данном случае и не сказать нельзя, поскольку вам и Максиму нужно принимать решение, и вы должны иметь полную информацию. У Максима никогда не было никаких психических отклонений. Он здоров. Медикаментозное лечение, которому его подвергали… не скажу, что это нанесло вред… сейчас есть очень щадящие препараты из группы нейролептиков… но и пользы не принесло никакой. Во всяком случае, в восстановительной динамике памяти лекарственные препараты никакой роли не сыграли. И потому на будущее… Надеюсь, не понадобится, но имейте в виду: все лекарства, которые ему припишут мои коллеги, спускайте в унитаз. Понимаете?
Надя кивнула. Она хотела сказать, что решать это придется теперь самому Максу, потому что она…
— Впрочем, — сказал Ройфе, — решать это придется теперь уже не вам, а самому Максиму. Далее. Насколько хорошо вы изучили его последние статьи?
Надя нахмурилась. Какое это имело значение? Она вообще не читала ничего из того, что публиковал Макс в научных журналах. Что она понимала в квантовой космологии? Она могла говорить с Максом о житейских проблемах, могла быть его поводырем в этой жизни, которую он еще два года назад не понимал вовсе, но каждый день впитывал, воспринимал, усваивал такое количество информации, какое ей не усвоить и за год. Что она могла понять в вереницах формул, из которых состояли его статьи?
