Что-нибудь вроде этого, видимо, происходило и в Монголии и Китае в годы и века, предшествовавшие написанию «Тайной истории». Очень может быть, что в раннем Средневековье монгольские певцы-поэты, подобно догомеровским сказителям, выполняли роль национального банка памяти, увековечивая события и героев в традиционной стихотворной форме. Они пели свои песни под звуки примитивных щипковых инструментов, дальних предшественников сегодняшней скрипки из черепа лошади. В 1220-е годы, когда Монгольская империя еще набирала силу, эти поэты-сказители уже приступили к решению никем не предписанной за дачи по увековечению того, что произошло, и того, что все еще происходит вокруг, фиксируя увиденное и услышанное в стихах. Со временем они, возможно, соткали бы столь же роскошную поэтическую ткань, из которой кроил свои пышные поэтические одежды Гомер, и монгольские Гомеры, быть может, создали бы подобное чудо.
Но процесс созидания чуда так и не получил развития, прерванный введением письма. Если обратиться к Гомеру, то записанные тексты «Илиады» и «Одиссеи» запечатлели зрелый изустный стих. В случае же «Тайной истории» перед нами лишь сырой поэтический материал. Следы устного творчества встречаются по всему тексту, так как его большая часть текста состоит из стихов, и первые слова каждой строки перекликаются друг с другом, что составляет монгольский эквивалент рифмы. Очень много стереотипных метафор, которыми широко пользуются в устной традиции, чтобы сцементировать повествование. У детей, которым уготована слава, «в глазах полыхает пламя», тела убитых «развевает по ветру, словно пепел». Монгольские сказания по яркости не уступают «Одиссее».
«Тайная история» никогда не считалась великим поэтическим эпосом, потому что во многом осталась историей в прозе. Не получилось из нее и хроники, и это по двум причинам. Во-первых, она была написана по свежим следам событий, а, во-вторых, не знавшая литературной традиции Монголия не имела и своих историков. Близость во времени к потоку событий еще отнюдь не означает их умелого изложения. Фукидид писал историю Пелопоннеских войн, когда еще не смолк звон мечей, но Греция в V в. до н. э. уже могла опираться на триста лет своей письменной истории и широкой письменной традиции. Монголы в 1228 году имели все го лишь навык письма, да и то известного немногим посвященным. Так что «Истории» не хватает «реальной» истории, как поняли бы ее Фукидид и наши современные историки, потому что слишком мало места в ней посвящено Чингису.
