Портсигар в траву
ушел на треть.
И как крышка
блестит
наклонились смотреть
муравьишки всяческие и травишка.
Обалдело дивились
выкрутас монограмме,
дивились сиявшему серебром
[10]
полированным,
не стоившие со своими морями и горами
перед делом человечьим
ничего ровно.
Было в диковинку,
слепило зрение им,
ничего не видевшим этого рода.
А портсигар блестел
в окружающее с презрением:
– Эх, ты, мол,
[20]
природа!
Мы идем
революционной лавой.
Над рядами
флаг пожаров ал.
Наш вождь –
миллионноглавый
Третий Интернационал.
В стены столетий
воль вал
[10]
бьет Третий
Интернационал.
Мы идем.
Рядов разливу нет истока.
Волгам красных армий нету устья.
Пояс красных армий,
к западу
с востока
опоясав землю,
полюсами пустим.
[20]
Нации сети.
Мир мал.
Ширься, Третий
Интернационал!
Мы идем.
Рабочий мира,
слушай!
Революция идет.
Восток в шагах восстаний.
За Европой
[30]
океанами пройдет, как сушей.
Красный флаг
на крыши ньюйоркских зданий.
В новом свете
и в старом
ал
будет
Третий
Интернационал.
Мы идем.
[40]
Вставайте, цветнокожие колоний!
Белые рабы империй –
встаньте!
Бой решит –
рабочим властвовать у мира в лоне
или
войнами звереть Антанте.
Те
или эти.
Мир мал.
[50]
К оружию,
Третий
Интернационал!
Мы идем!
Штурмуем двери рая.
Мы идем.
Пробили дверь другим.
Выше, наше знамя!
Серп,
огнем играя,
[60]
обнимайся с молотом радугой дуги.
В двери эти!
Стар и мал!
Вселенься, Третий
Интернационал!
Всем Титам и Власам РСФСР
По хлебным пусть местам летит,
пусть льется песня басом.
Два брата жили. Старший Тит
жил с младшим братом Власом.
Был у крестьян у этих дом
превыше всех домишек.
За домом был амбар, и в нем
всегда был хлеба лишек.
Был младший, Влас, умен и тих.
[10]
А Тит был глуп, как камень.
Изба раз расползлась у них,
пол гнется под ногами.
"Смерть без гвоздей, – промолвил Тит, –
хоша мильон заплотишь,
не то, что хату сколотить,
и гроб не заколотишь".
Тит горько плачет без гвоздей,
а Влас обдумал случай
и рек: "Чем зря искать везде,
[20]
езжай, брат, в город лучше".
Телега молнией летит.
Тит снарядился скоро.
Гвоздей достать поехал Тит
в большой соседний город.
Приехал в этот город Тит
и с грустью смотрит сильной:
труба чего-то не коптит
над фабрикой гвоздильной.
Вбегает за гвоздями Тит,
[30]
но в мастерской холодной
рабочий зря без дел сидит.
"Я, – говорит, – голодный.
Дай, Тит, рабочим хлеб взаймы,
мы здесь сидим не жравши,
а долг вернем гвоздями мы
крестьянам, хлеба давшим".
Взъярился Тит: "Не дам, не дам
