Он решил пожить, присмотреться и затем со спокойной совестью уехать.
Наступил вечер. Гроза к утру прошла, и день был веселый, светлый и теплый. Вечер выдался тоже прекрасный. Все мирно дремало в усадьбе, и никому не могло бы прийти в голову, что под крышей этого боярского дома, окруженного полями и садом, готовятся бури и грозы.
Никита Тихонович дремал в своей опочивальне. Здоровье его ничуть не поправлялось, и лихорадка не покидала его ни днем, ни ночью. Голова его горела, как в огне, глаза глубоко ввалились и точно налиты были свинцом. Ноги его не двигались, словно окостенели, и о том, чтобы встать с постели, нечего было и думать.
Он ворчал на Наталью Глебовну, которая никак не могла угодить ему, и неотступно требовал к себе Марью Даниловну.
Но Марья Даниловна целый день не показывалась в его комнате, да и во всем доме.
Никита Тихонович несколько раз посылал за ней, но явившаяся к нему карлица объявила, что Марья Даниловна чувствует себя не в своем здоровье и просила ее не беспокоить.
Карлицу сменил Телепнев, который вошел в опочивальню Никиты Тихоновича страшно взволнованный и бледный.
– Никита! – сказал он ему, весь дрожа. – Я знаю, ты болен, но могу ли я сказать тебе об одном важном деле два слова?
– Ужо как-нибудь, – ответил больной, – не в себе я теперь.
– Но этого нельзя отложить, – настойчиво возразил Телепнев, и Никита Тихонович понял, что ему от него не отделаться.
– Говори! – сумрачно произнес он, взглянув на него исподлобья. – Чует сердце мое, ничего доброго мне не скажешь.
– Ты правду говоришь, Никита Тихоныч. Злое дело совершено в твоей усадьбе.
– Что еще?
– Ты знаешь, я давно разыскиваю тело князя, сгинувшего так бесследно отсюда. Для того я и остался у тебя в усадьбе.
– Для того ли? – насмешливо проговорил больной.
– Для того, Никита, – твердо, глядя ему в глаза, сказал Телепнев.
– Ну, так что же? – нетерпеливо спросил Никита Тихонович.
– Сегодня, незадолго до вечера, тело князя найдено. Оно найдено на дне озера, обвязано веревками, и к нему привязан тяжелый камень. Ребята обшарили озеро и вытащили его баграми. Больше ничего не нашли, – намекнул он.
Стрешнев молчал, как будто его нисколько не поразило это известие. Телепнев удивился этому.
– Никита, старый друг мой! – торжественно заговорил он. – Всегда я тебя знал за доброго и совестного человека, воина и боярина. Ты видишь, совершено злое дело над князем. Кто сие учинил? И то тебе ведомо. Прикажи учинить сыск и накажи виновницу сего злого, подлого дела.
