– Ну давай, стало быть, думать и гадать.
– Давай. Придумала ли что?
– Кто, я-то? Придумала.
– Что же?
– Извести, да и все тут.
– Кого извести-то?
– А известно кого: Наталью Глебовну.
– Но как? Чем? Говори скорее!
– Зельем.
– Откуда его взять, зелье-то?
– Вона! Откуда! Уж ты повели только мне, из-под земли достану.
Марья Даниловна задумалась, потом отрицательно покачала головой.
– Аль не годится? – удивленно спросила карлица.
– Не годится, Матришка, – решительно сказала Мария Даниловна.
– Что ж так?
– Да так! Не легко достать хорошего зелья, а потом не оберешься хлопот. Нет, нет! Я не хочу этого, слышишь, и думать не смей! А ежели что без меня сделаешь, тебе отвечать. Все на тебя обрушу, ото всего откажусь, велю казнить тебя. Не настолько люблю я Никиту, чтобы такой грех на душу брать.
Карлица засмеялась своим пискливым смехом, и Марья Даниловна удивленно взглянула на нее.
– Ты чего? – сдвинув брови, спросила она.
– А водица-то? Что зелье, что водица – все одно к смертному часу приводит. Али водицей погубить – грех меньший, королевна?
– Молчи, дура! – гневно остановила ее Марья Даниловна. – Что ты понимаешь? Грех один, да ответ другой. Нешто я нарочно столкнула ее? Укусило меня что-то за ногу, я и спотыкнулась на нее и уронила ее в воду.
Карлица мгновенно сделала серьезное лицо и утвердительно закивала головой.
– Так, так, – проговорила она.
– Думай, что другое. Придумывай, – приказала ей Марья Даниловна.
– Думаю, королевна, думаю.
Но Марья Даниловна, не обращая на раздумье карлицы никакого внимания, стала высказывать свои мысли вслух.
– Ах, Матришка, – говорила она, – когда бы ты знала, как все опостылело мне; как нудно мне оставаться здесь. Точно в тюрьме живешь или в монастыре. Ни веселья, ни радости… Людей не видишь, говора их не слышишь, словно в могиле. Не таков нрав у меня, карлица. Воздуху, свету, людей мне хочется, воли, простора! В город какой хочу, веселиться, жить хочу! А здесь? Никита Тихоныч со своими любовными речами да Наталья Глебовна со своей добротой. Опостылели они мне вот как! Не такова я, чтобы жить в таком заточении! Ты думаешь, кабы Никита взял меня в жены, а Наталью Глебовну свою сослал в монастырь, мне бы сладко было? Ан нет! Тоска загрызла бы меня очень скоро. Вот ежели бы он отправился в Питербурх, где царь и двор, вот ежели бы я могла там жить, это дело иное… А здесь что? Могила, застенок и только. Но царь прогневался на Никиту, и Никите не бывать в Питербурхе. Так что толку мне его хозяйкой делаться? Придумала ли что?
