У гитлеровцев в учении не было совести, братства людей, им не нужна была церковь, люди, по их понятиям, за небольшим исключением были недочеловеки, сатанинский оккультизм пронизывал высшие окологитлеровские круги.
Иное было в России: "Именно русские (а следовательно, в глубине и православные) советские армии стали побеждать Гитлера…"[172] Русское — православное — советское во фразе митрополита слилось в одно определение не случайно: война была с захватчиками, освободительная, церковь заняла ясную и четкую патриотическую позицию. Верховный главнокомандующий заговорил языком русских святынь, — и "братья и сестры", и "образы великих предков", и «родина-мать», повторил в своей первой речи во время войны идеи призыва местоблюстителя патриарха митрополита Сергия, пошел на созыв церковного собора и избрание патриарха. Сама логика и лексика речей Сталина типа "Наше дело правое. Враг будет разбит" прямо коррелировались с известными словами православного учения "Не в силе Бог, а в правде". И не случайно был снят фильм об Александре Невском, постоянно вспоминали Александра Суворова. В войсках и уставах, воплощая суворовские принципы, фактически воскрешали русско-православные святыни. Сравните "Сам погибай, а товарища выручай" с известным "Нет выше любви, если кто положит душу за други своя". И не было ненависти к иноплеменникам: "Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается!" — и интернационализм советский естественно сливался с русской идеей братства людей. И была гордость за русских, принявших на свои плечи всю тяжесть земную, и тост Сталина за великий русский народ. С одной стороны, в этой войне мы видим единство всех русско-православно-советских святынь, а с другой — и это лишь оттеняло свет русской идеи — человеко-бого-свято-ненавистничество по ту сторону добра и зла. Об этом стоит напомнить еще и потому, что сегодня модными стали размышления типа А. Янова: "При всем естественном человеческом уважении к духовным поискам отцов "русской идеи", приходится констатировать, что изначальное презрение к политике и ненависть к парламентаризму наказали их политическим банкротством. Именно парламентаризм, от которого намеревались они спасать Европу, в действительности спас Европу. Он оказался единственным известным человечеству способом обеспечить свободу. История показала, что "русская идея" была не практической альтернативой парламентаризму, но лишь утопией".[173]
Впечатление от этой фразы удивительное. Вспомним историю. Разве не парламентским путем пришел к власти Гитлер, и, значит, не парламентаризм ли его породил? И разве не вся парламентская Европа лежала под сапогом Гитлера? Ведь кроме его союзников и нейтралов, только Англия оказалась не захваченной. Разве не на русском фронте сломали хребет фашизму? И разве не русские войска освободили Европу и взяли Берлин? Разве это не свидетельство исключительной жизнеспособности той самой "русской идеи"? Факт русской победы над фашизмом слишком значителен, и даже А. Янову не удастся опровергнуть это. Но Европа, а тем более США всегда были по отношению к нам невежественны и неблагодарны, перефразируя Пушкина, говорим мы и сегодня.
