Копыта попирали чужую землю. Замок Венти приближался.
* * *
— А-а-а!
Алиедора подскочила, сев в кровати и недоумённо моргая. Сон не хотел отпускать, цеплялся за веки мягкими лапками мелкого шерстистика; но уже впивался ледяными клыками ужас, будил, вырывая из такого уютного и, казалось бы, безопасного беспамятства.
— А-а-а-а!! — вопили и визжали за дверьми.
Затрещали створки, ввалилась нянюшка с парой служанок, у каждой глаза что блюдца.
— Деррано! Напали, а-а-а, ночью, напали! Бьются наши, батюшка бьётся! А тебя, доньята, велено в тайник, немедля, скорее!
Ноги не держали, пальцы не могли просунуть пуговицу в петлю. И — точно! — сквозь двери и окна всё явственнее доносился яростный звон сшибающихся мечей.
— Ахти, ахти, Звери всемилостивые, спасите и обороните, — шептала нянюшка, пока обе служанки, горестно завывая, призывали на помощь Ома Прокреатора.
Алиедора не помнила, как её тащили по залам, как спускались всё ниже и ниже; коридоры сделались узки и тёмны, кое-где капала вода.
…А где-то далеко и высоко шёл бой. Шёл бой, и Алиедора холодела — нет, не от страха, а от неведения. Она ведь, в конце концов, тоже кое-что повидала, кое через что прошла — одно капище Семи Зверей вспомнить!
И не всегда она носила эту длиннющую юбку, не всегда мела полы подолом. Тогда на ней были кожаные штаны и куртка, а в руке — тяжёлый, неудобный, но острый тесак.
…Прошедший насквозь хрящи и мясо того громилы в «Побитой собаке»…
— Тише, тише, доньята, тише, Аличка… — тряслась нянюшка.
Ну конечно, отец их прогонит, повторяла себе Алиедора. Не может не прогнать. Но…
«Я помню свист ветра и хлещущие по лицу ветви. Помню капище, помню «Побитую собаку» и лопнувший пузырь Гнили, поток отвратительных многоножек. Я уже не прежняя слабая и изнеженная, — повторяла себе доньята. — Я смогла за себя постоять. Я смогу…»
Что ты сможешь? На равных сражаться с мужчинами? Не глупи, доньята. Может, ударить в спину и сможешь, но не больше.
Вот и последний каземат, няня повернула ключ в замке.
— Сидим здесь.
— А где остальные? Мама, сестрички? Братья?
— По другим местам, — отозвалась старушка. — Мне донья велела только тебя спрятать, ласточка. Потому что Деррано эти нечестивые только за тобой и гоняются, только тебя им и надо.
На этот счёт Алиедора имела собственное мнение, но чего сейчас его высказывать?
— Случись чего — вот енту крышку откинем и дальше полезем, — указала няня на чуть ли не вросший в пол деревянный круг с позеленевшей от времени ручкой.
