И всё это рухнуло — уже после того, как Алиедора готова была, как подобает настоящей жене, исполнить в супружеской постели всё, дабы её мужчина встал бы с их ложа, не помышляя о других женщинах.
«Так, всё, об этом не думаем, — приказала она себе. Рубцы от плети на спине ещё саднили. — Этого не было, — повторила она. — Я расскажу только один раз — папе и маме. И больше никому, никогда».
О том, что случится, когда она доберётся до дому, Алиедора не гадала. Главное — очутиться в Меодоре. А там всё пойдёт уже как по маслу.
* * *
Дигвил Деррано и трое ловчих, запылённые и усталые, подскакали к стенам Фьёфа вечером того же дня. Скакунов не жалели, и те не пали лишь потому, что предусмотрительный наследник Деркоора велел захватить с собой заводных.
Всадников, разумеется, узнали. В маленьком городишке прятать лица под широкополыми шляпами — куда более верный способ помочь вестям разнестись подальше, чем открытый визит старшего отпрыска соседнего сенора. Дигвил ехал не таясь и не пряча фамильного герба.
Одноэтажные домишки под соломенными крышами, неизменные куры вдоль обочин и саловики в дорожной грязи, равно как и чумазые ребятишки. Дигвил обращал на это куда меньше внимания, чем на докучавшую ему муху, упрямо желавшую совершить торжественный променад по Фьёфу, удобно устроившись прямо на носу благородного дона.
Знакомый десятник в цветах рода Берлеа, с ярким и безвкусным, на взгляд Дигвила, гербом — синяя змея, поднявшая голову над водами огненной реки, — низко кланялся благородным господам, всячески выражая готовность услужить. Ну, и заработать полушку, конечно.
Дигвил остановился, скучающе-равнодушно поинтересовался у стражника, как дела. Это допускалось кодексом, даже поощрялось — достойно истинно благородного человека преклонять порою слух к словам ничтожных простолюдинов.
— А вот на торги тут к вам вороного такого приметного сегодня не проводили? Нет? Я прослышал, мол, будет сегодня в гайтских рядах нечто небывалое, на что и поглядеть есть смысл. Жаль только, узнал я поздновато, только к вечеру сюда и успел.
Стражник аж наморщил лоб в тщетных усилиях вспомнить — получить монетку ему очень хотелось.
— Никак нет, благородный господин, нет, дон Деррано, не проводили. У меня на вороных глаз наметанный, знаю, что вы их любите. Я, как такого встречу, сразу себя спрашиваю — а не подошёл бы ты, красавец, нашему доброму соседу, благородному дону Дигвилу? Нет, не проводили. Ни в поводу, ни верхами. Ничего достойного, ваша светлость.
