Мы пробирались через сеть узких и темных переулков, в которых дюжина копыт наших ослов гремела, как если бы шел целый полк.
Синьор Франсуа Вийон, лицо которого мне пока не представилось возможности увидеть (я с нетерпением ждал, когда мне выпадет такой случай), с большим трудом держался в седле, его раскачивало из стороны в сторону, он каждую секунду мог упасть. Но к счастью, его осел шел хотя и быстро, но ровно.
Фирмино глаз с него не спускал. Он ехал уверенно и к тому же, судя по всему, ориентировался в этом городе.
Так мы добрались до места, которое напоминало перевалочный пункт для путников. Это была грязная площадь, которую мне удалось разглядеть благодаря свету, падавшему из окон строения, стоящего в глубине; она вся была покрыта бороздами от колес проезжавших телег, бо́льшая часть этих следов вела к сараям, окружавшим ее со всех сторон. Одни из них предназначались для лошадей, другие — для людей.
Приглушенное мычание и лай сопровождали нашу жалкую процессию. «Что это?» — спросил я.
С.: Мне нужно сходить облегчиться, но я боюсь пропустить что-нибудь интересное.
Можешь помочиться в тот ушат.
В.: Эй, отвернись, нам неохота смотреть на твое «мужское достоинство».
С.: Ну, что стоишь как истукан?
Хватит, похабники, я и так слишком терпелив с вами.
А.: Учитель, а вы никогда не пробовали разводить краски мочой?
Синьор Франсуа остался на улице под старым навесом, а мы с Фирмино вошли в единственный дом, в котором ярко светились окна. Это был постоялый двор «У льва», как гласила уродливая вывеска.
Гнилой пар, идущий от сырого дерева, запах прокисшего вина, вонь грязных тканей, преющего тела, обгоревших овечьих шкур, коровьих лепешек, шум голосов и рожи завсегдатаев — вот что предстало перед нами.
В.: А каким при свете оказался Фирмино?
Я обнаружил, что, в сущности, он еще молод, лет двадцати пяти, у него была красноватая кожа, но тонкие черты лица, которые портил массивный нос, о нем я уже упоминал.
Фирмино поговорил с хозяином, стариком, все время поглядывавшим одним глазом на то, что происходило в заведении.
Мы получили комнату в соседнем строении; она располагалась рядом с лошадиными стойлами.
Фирмино заплатил, и на это у него ушло немало времени, потому что вначале он искал деньги, затем долго не мог вытащить их из кошелька, а кошелек из плаща, потому что он хорошо их припрятал, так как боялся потерять. Я сказал Фирмино, что потом верну ему свою треть. Но не сбивайте меня этими мелкими подробностями, которые только замедляют рассказ.
