Куорлос. Ха-ха-ха!
Уосп. Чему это вы смеетесь, сэр?
Куорлос. Сэр, это мое святое право. Я, надеюсь, волен смеяться, чему хочу.
Каттинг. До некоторой степени вольны, сэр, а до некоторой степени и нет.
Нокем. Нет, уж если вы попали сюда, так смеяться вам нечего.
Уосп. Ну, да пусть себе смеется, коли ему нравится.
Куорлос. Я буду смеяться, потому что это мне в самом деле очень нравится.
Уосп. Уж будто бы очень, сэр?
Но кем. А что же? Вы уже под таким градусом...
Куорлос. Джентльмены, мне эта игра не по вкусу. Я, знаете ли, плохо разбираюсь в градусах, но...
Каттинг (чертит круг на полу). Послушайте-ка, сэр, я хотел бы поговорить с вами в этом кругу.
Куорлос. В кругу, сэр? А что вам от меня нужно?
Каттинг. Можете ли вы, прежде всего, одолжить мне на круг червонец?
Куорлос. А, черт, этак ваш круг обойдется мне дороже выпивки. Нет, сэр, ничего вы от меня не получите.
Каттинг. Ишь, корчит из себя барина, наглая харя!
Куорлос. Как, прохвост! Я - наглая харя?
Они выхватывают шпаги и дерутся.
Паппи и Нортерн. Джентльмены! Джентльмены!
Нокем (Уиту). Не зевай, Уит, не зевай!
Нокем уходит; Уит собирает плащи и шпаги и прячет их.
Миссис Оверду. Что это значит! Вы мятежники, джентльмены? Неужели мне посылать за солдатами или донести на ваш бунт? Взываю к вам именем своей женственности, своей любви к справедливости, остановитесь!
Куорлос и Каттинг уходят.
Уосп. Взываю именем своей любви к справедливости! Ловко! Взывайте! Призывайте! Вы говорите именно так, как подобает супруге судьи! Чудесная госпожа судья в юбке и чепчике! Во имя своей любви к справедливости! Ах, лахудра!
Миссис Оверду. Послушайте, Нампс, именем мистера Оверду, я требую.
Уосп. Добрейшая и уважаемая, не распускайте язык.
Миссис Оверду. Увы, бедный Нампс!
Уосп. Увы? А почему это "увы"? С какой стати "увы" и с чего это "бедный" Нампс? Чем это вы так богаты? Почему это такая расфуфыренная барыня, как вы, будет жалеть меня? Я знал, сударыня, Адама, вашего супруга, когда он был еще писаришкой и за два пенса корпел над аршинными бумагами. Даром, что он теперь нос задирает, да и вы вместе с ним!
Входят Брисл и другие полицейские.
Что вам, сэр? Кто вы такие?
Брисл. Мы люди и добрые христиане. Что тут случилось? Что за шум? Объясните немедленно?
Уосп. Боже милостивый! А вам-то какое дело? Уж нельзя человеку и подраться спокойно, без помех. Вам-то чего здесь надо?
Брисл. Мы - стража, слуги его величества, сэр.
Уосп. Стража! Ах, растуды его! Славная же вы стража. Кабы вы хорошо сторожили по ночам, так сейчас, в такое время дня, вам бы самая пора спать. Идите-ка к себе блох ловить! Заберитесь в свои конуры, заройтесь в свои клоповые перины и лежите тихохонько.
