Уолтер Бедфорд сложил телескоп и положил его на стол. Когда, медленно повернувшись, он посмотрел на меня, его глаза были полны грусти и он чуть не плакал.
— Джон, — прерывающимся голосом выдавил он. — Я готов ко всему, даже к самому худшему. Знаю, что это будет нелегко. Но наверняка ничто уже не будет для меня так ужасно, как тот день, когда нам позвонили и сказали, что Джейн больше нет. Этот день был худшим в моей жизни.
— Я никак не могу тебя отговорить? — тихо спросил я.
Он покачал головой.
— Я все равно приду, приглашенный или нет.
— Ну, хорошо, — я прикусил губу. — Приходите завтра вечером. Сегодня я просто не могу ночевать дома, я слишком сильно боюсь. Но сделай для меня хотя бы одно.
— Все, что угодно.
— Предупреди Констанс — убеди ее — что она может увидеть что-то страшное, что она даже может оказаться в опасности. Не позволяй ей входить в этот дом с убеждением, что она увидит ту же самую Джейн, которую знала.
— Она же ее мать, Джон. Джейн перед матерью, возможно, будет вести себя совершенно иначе.
— Ну что ж, возможно, — ответил я, не желая продлевать нашу дискуссию.
Уолтер Бедфорд протянул мне руку. У меня не было выбора, и я пожал ее. Он похлопал меня по плечу и сказал:
— Огромное спасибо, Джон. Ты на самом деле не представляешь, что все это для нас значит.
— Лады, увидимся завтра вечером. Только не приезжайте слишком рано, хорошо? Лучше всего около одиннадцати вечера. И прошу еще раз: обязательно предупреди Констанс.
— Что ж, я предупрежу ее, — уверил мистер Бедфорд и вышел из лавки с такой миной, будто только что узнал, что заработал миллион долларов.
Я сидел в лавке до четырех часов дня. Несмотря на то, что было только начало марта и погода была паскудная, дела шли довольно хорошо. Мне удалось продать большой мерзкий телеграф в корабельном исполнении двум педерастам из Дарьена, штат Коннектикут, которые радостно загрузили его в свою блестящую голубую фургонетку-«олдсмобиль», а один серьезный убеленный сединами мистер почти час просматривал мои гравюры, безошибочно выбирая самые лучшие.
Заперев лавку, я пошел в бар «Бисквит» (прости меня, Боже), где заказал себе кофе с пирожным. Там работали приятные официантки, а одна из них, Лаура, была подружкой Джейн и могла разговаривать со мной так, чтобы не огорчать меня.
— Ну и как сегодня дела? — спросила она, ставя передо мной кофе.
— Неплохо. Я наконец-то продал этот корабельный телеграф, который Джейн терпеть не могла.
