— Поехали со мной в Санта-Фе, а? Отдохнете пару дней.
— Спасибо, я не могу.
— У меня полно денег. Будьте моим гостем, а? — С этими словами он пролил виски на стол.
— Спасибо, — снова сказал Гай.
Бруно, видно, судит по его одежде, что у него не много денег. Но это были любимые брюки Гая — серые фланелевые. Он собирался носить их и Меткалфе, и в Палм-Биче, если не будет слишком жарко. Он выпрямился и сунул руки в карманы брюк, тут же обнаружив в правом дырку.
— А почему нет? — Бруно подал Гаю его стакан. — Вы мне очень нравитесь, Гай.
— Чем?
— Вы хороший парень. Приличный, я имею в виду. Я много ребят встречал, но не много таких, как вы. Я восхищаюсь вами, — выпалил Бруно и припал к виски.
— Вы мне тоже нравитесь, — сказал Гай.
— Ну поедемте со мной, а? Мне два или три дня до приезда матери совершенно нечего делать. Мы так проведем время!
— Возьмите еще кого-нибудь.
— Что вы, Гай! Что же я, думаете, езжу да подбираю попутчиков по дороге? Вы мне нравитесь, вот я и прошу вас поехать со мной. Хотя бы на день. Я сразу от Меткалфа, минуя Эль-Пасо, собираюсь съездить к Каньону.
— Спасибо, после Меткалфа меня ждет работа.
— А-а. — На лице Бруно вновь появилась грустная и восхищенная улыбка. — Что-нибудь строить?
— Да, один клуб. — Для него до сих пор это звучало странно и непривычно. Еще пару месяцев назад он ни за что бы не поверил, что будет строить. — Новую «Пальмиру» в Палм-Биче.
— Да-а?
Бруно, конечно, слышал про «Пальмира-клаб». Пару раз он бывал в нем. Это был самый большой клуб в городе. Он даже слышал, что они собираются строить новый.
— Вы проектировали его? — Он взглянул на Гая такими глазами, какими смотрит мальчик на героя войны. — Вы можете нарисовать мне его?
Гай сделал быстрый набросок здания на обратной стороне записной книжки Бруно и по просьбе Бруно расписался. Он объяснил, что такая-то стена будет убираться, чтобы нижний этаж превращался в большой танцевальный зал, выходящий на террасу, а здесь он надеется получить разрешение сделать вентиляционные отверстия для естественной вытяжки, что позволит обойтись без кондиционера. Чем больше он рассказывал, тем счастливее становился, у него даже глаза повлажнели от волнения, хотя голос он сдерживал. Он сам себе удивлялся, зачем он все это рассказывает о дорогом для него и так доверительно Бруно. Вряд ли найдется человек, который поймет в этом меньше Бруно.
— Жуть, — произнес Бруно, на что Гай откинулся в кресле и рассмеялся. — Вы сделаетесь знаменитым. Вы, может быть, уже знаменит.
