Как и при входе посольства халифа, Драгомир обьявил о прибытии папских легатов на гортанном болгарском языке. Их было трое, как Джелаль ад-Дин уже заметил на пиру. Двое из них выглядели весьма внушительно, одетые в халаты, напомнившие ему одеяния знатных константинопольцев, тщетно пытавшихся остановить арабские войска. Третий же был одет в простую одежду из коричневой шерсти. Среди потока непонятных ему болгарских слов Джелаль ад-Дин услышал три имени: Никита, Феодор и Павел.
Христиане презрительно посмотрели на арабов, проходя мимо них по направлению к Телеригу. Они поклонились ему так же, как это уже сделал Джелаль ад-Дин.
— Встаньте, — сказал Телериг по-гречески.
Джелаль ад-Дин не был удивлен, что хан знал этот язык — болгары имели дело с Константинополем задолго до того, как его захватили арабы. Да и многие греки-беженцы нашли приют в Плиске. Другие бежали в Италию, что без сомнения объясняло, почему двое из папских легатов носили греческие имена.
— Высокочтимый хан, — сказал также по-гречески один из посланников (Феодор, как полагал Джелаль ад-Дин), — нас печалит, что ты приветствуешь нас облаченным в одеяние, подаренное тебе нашими врагами. Значит ли это, что ты нас не уважаешь, и что ты не намерен выслушать нас по справедливости? Уж наверное, мы не для того так долго ехали по твоему приглашению?
Телериг моргнул и посмотрел на халат, который только что одел.
— Нет, — сказал он. — Это всего лишь значит, что мне нравится этот подарок. А какие дары принесли мне вы?
Дауд наклонился вперед и шепнул Джелаль ад-Дину на ухо:
— В нем больше алчности, чем страха перед адом.
Джелаль ад-Дин кивнул. Это не облегчало его задачу, а усложняло. Теперь ему придется лавировать, а не просто рассказывать об истинной вере. Он вздохнул. С тех пор, как он узнал, что Телериг позвал еще и римлян, ничего другого нельзя было и ожидать.
Тем временем христиане показывали свои дары, расписывая их достоинства в попытке скрыть их сравнительную скромность — дары Джелаль ад-Дина по-прежнему лежали блестящей грудой рядом с троном Телерига.
— А это, — произнес Феодор, — Священное Писание, на котором Папа Константин надписал молитву за тебя лично.
Джелаль ад-Дин фыркнул — тихо, но презрительно.
— Только слова Аллаха представляют ценность, — шепнул он Дауду ибн Зубайру, — а не слова какого бы то ни было человека.
Теперь кивнул Дауд.
Телериг рассеянно пролистал Библию, как до этого Коран. Долистав где-то до середины, он остановился и посмотрел на христиан:
