— По сравнению со стенами Константинополя, это просто детские игрушки, — ответил Джелаль ад-Дин. — Представь себе две стены, каждая вдвое выше этих, сплошной камень, по хорошему рву впереди и между, а на стенах, кажется, все греки мира в полном боевом облачении. — Прошло полвека, но он по-прежнему помнил ужас того дня, и до сих пор не понимал, как уцелел во время штурма.
— Я родился в Константинополе, — мягко напомнил ему Дауд.
— Да, конечно, — Джелаль ад-Дин покачал головой, злясь на себя за то, что воспоминания о прошлом затмили для него настоящее. Со стариками это иногда бывает, но кто же любит вспоминать о собственной старости?
Дауд посмотрел по сторонам. Убедившись в том, что Искур его не услышит, он сказал, понизив голос:
— Не слабые укрепления для дикарей-язычников. И посмотри, как много внутри земли — Плиска наверняка город побольше, чем я думал.
— Нет, — Джелаль ад-Дин вспомнил разговор с предыдущим посланцем к Телеригу. — Сам город невелик. Вал предназначен в основном для того, чтобы оградить пастбища для ханских стад.
— Для его стад? И это все? — Дауд запрокинул голову и засмеялся. — Такое впечатление, что я попал в странный новый мир, где все не так, как кажется.
— У меня такое впечатление появилось, как только мы перешли через горные тропы, — серьезно сказал Джелаль ад-Дин. Дауд удивленно посмотрел на него. Он попытался обьяснить: — Ты из Константинополя. А я родился недалеко от Дамаска, где обитаю и по сей день. Дорога между нашими городами далека, куда дальше, чем от Константинополя до Плиски.
Дауд кивнул.
— И тем не менее по дороге ничего не меняется, — продолжил Джелаль ад-Дин. — Все такая же погода, такие же поля, такие же люди. Ну да, в Константинополе больше греков, все еще больше христиан, ибо наши там правят не так давно, как в Дамаске, но разница лишь относительна, а не абсолютна.
— Все это так, — сказал Дауд, снова кивнув. — Тогда как здесь…
— Вот именно, тогда как здесь, — сказал Джелаль ад-Дин с изрядной иронией. — Оливки здесь не растут, солнце с трудом пробивается через туманы, которые пеленают его как новорожденного младенца, и даже грек бы здесь не помешал, ибо тогда можно было б наконец поговорить с цивилизованным человеком. Этот мир совсем не такой, как наш, и мне он не очень-то по душе.
— Тем не менее мы надеемся объединить его с нашим посредством Ислама, — ответил Дауд.
— Да, надеемся, надеемся. Подчинение воле Аллаха обьединяет всех людей. — Теперь уже Джелаль ад-Дин убедился, что Искур не обращает на него внимания. Кочевник находился в достаточном отдалении. Джелаль ад-Дин продожил: — Даже болгар.
