Телериг подожал, пока обе делегации предстанут перед ним.
— Я принял решение, — внезапно сказал он.
Джелаль ад-Дин затаил дыхание. Судя по количеству бояр, сделавших то же самое, он заключил, что даже ханские придворные не знали, в чем заключалась монаршая воля. Значит, Драгомир не солгал.
Хан поднялся со своего резного трона и встал между посольствами. Бояры забормотали между собой — такое случалось не часто. Ногти Джелаль ад-Дина впились в его ладони. Сердце шумно забилось в груди. Он мысленно прикинул, сколько оно сможет выдержать.
Телериг повернулся лицом к юго-востоку. Весь в волнении, Джелаль ад-Дин не сразу обратил на это внимание. Потом хан стал на колени, лицом по-прежнему к Мекке, к Священному Городу. И снова сердце Джелаль ад-Дина чуть не вырвалось на свободу, но на этот раз от радости.
— Ла илляха илль Алла: Мухаммадун расуль улла, — сказал Телериг громким, уверенным голосом. — Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его. — Он повторил шахаду еще дважды, после чего поднялся с колен и поклонился Джелаль ад-Дину.
— Свершилось, — сказал араб, борясь с нахлынувшими слезами. — Теперь ты мусульманин, подчиняющийся воле Бога, как и я.
— Не я один. Все мы будем молиться единому Богу и его пророку.
Телериг повернулся к боярам и закричал что-то на болгарском языке. Пара придворных закричала в ответ. Телериг указал им на дверь, безоворочно выгоняя их вон. Упрямые бояры уныло поплелись к выходу. Остальные повернулись к Мекке и стали на колени. Под руководством Телерига они произнесли шахаду — один, два, три раза. Хан снова повернулся к Джелаль ад-Дину:
— Теперь мы тут все мусульмане.
— Аллаху акбар, — прошептал араб. — Клянусь, великолепный хан, скоро из Дамаска приедет много наставников, чтобы обучить тебя и твой народ всем заветам нашей веры. Впрочем, до приезда улемов — тех, кто сведущ в религии — для ваших душ достаточно будет и того, что вы уже сегодня сделали.
— Очень хорошо, — сказал Телериг. Потом он явно вспомнил, что Феодор, Никита и Павел все еще стоят неподалеку от него, неожиданно оказавшись одни во враждебном окружении. Он повернулся к ним: — Идите назад к своему Папе с миром, христианские священники. Я не смог выбрать вашу религию из-за описанного вами рая — и из-за войск халифа на моей южной границе. Может, если б Константинополь не пал так давно, мой народ в конце концов стал бы христианским. Как знать? Но в этом мире, здесь и сейчас, мусульманами мы должны быть, и мусульманами мы будем.
