С другой стороны, собираясь воевать, султан не желал тратиться на войну, поэтому можно было бы с легкостью подкупить часть знатных вассалов, вынужденных на собственные деньги готовить поход против человека, губить которого многим из них было невыгодно. При сказочных богатствах Али ему было чем приманить сторонников; но он предпочел не тратиться на подарки, а вложить деньги в военные действия, которые, по его разумению, были неизбежны. Поэтому он призвал к себе всех воинов Албании - какую бы веру они ни исповедовали. Мусульмане и христиане, влекомые надеждой на богатую добычу и щедрое жалованье, толпами ринулись под его знамена.
Он составил из этих искателей приключений роты, подобные ротам арматолов - греческих жандармов, во главе которых поставил военачальников по своему выбору. Каждой роте надлежало оборонять конкретный пункт. В этих краях, где лишь партизанская война могла принести успех, а многочисленное регулярное войско неминуемо распалось бы, - это было наилучшее решение.
По пути к доверенным им постам арматолы так бесчинствовали, так бушевали, что местные власти обратились за помощью и защитой в Константинополь. На их жалобы диван отвечал, что они сами должны наконец покончить с беспорядками и заставить клефтов[43] выступить против Али, который не мог более надеяться на милость султана. Тем временем специальные указы призывали жителей Эпира отступиться от бунтовщика и лиходея Али и покончить с этим извергом, который столько лет терзал их, а теперь и вовсе мог навлечь на весь край бедствия войны. Узнав об этом, Али, никогда не страдавший от недостатка шпионов, удвоил меры предосторожности. Ни одно письмо, посланное в Эпир, не попадало к адресату, не будучи прочтено агентами паши. Из пущей осторожности постам, стерегущим перевалы, было приказано убивать любого гонца, если при нем не будет приказа, собственноручно подписанного Али-пашой. Путников, следующих в Эпир, надлежало препроводить в Янину. Тем самым Али стремился в первую очередь обезопасить себя от происков Сулейман-паши, сменившего Вели на посту губернатора Фессалии и назначенного вместо самого Али смотрителем дорог. В секретарях у Сулеймана служил некий грек родом из Македонии по имени Анагност, которому некогда пришлось вместе со всем семейством покинуть родину, спасаясь от преследований обобравшего их Али-паши. Этот Анагност примкнул к партии двора, но не столько ради мести, сколько ради освобождения Греции, за которое он тайно сражался. Он убедил Сулейман-пашу, что греки могли бы помочь ему в борьбе с ненавистным любому эллину Али Тепеленским, и уговорил ознакомить их с фирманом, который был вынесен против мятежного паши. Когда же ему поручили перевести документ на греческий язык, он вставил туда несколько довольно коварных фраз, которые были восприняты христианами, как призыв взяться за оружие во имя освобождения родины. Вся Эллада мгновенно вооружилась, что не могло не встревожить магометан, но греки сослались на необходимость защищать себя и свое имущество от грабежей многочисленных банд, вдруг появившихся невесть откуда. На самом же деле вся страна от Пиндских гор до Фермопил сделала первый шаг к освободительной войне, и случилось это в мае 1820 года. Отвоевав право защищаться с оружием в руках, греки возликовали, но меж тем продолжали исправно платить налоги, оброки и подати и вообще вели себя смирно.
