Маклай сделал отрицательный жест:
— Это свинья для женщин и детей из Горенду. Я убил её для них. Пусть они будут веселы и сыты.
Туй засмеялся и закивал головой:
— Мы не возьмём всей свиньи. Мы дадим тебе самый лучший кусок. Маклай тоже должен есть вкусное мясо.
Маклай подумал об Ульсоне.
— Хорошо, — сказал он. — Кусок я у вас возьму.
Свинью в Горенду принесли как раз вовремя. В этот день Мукаю, брату Туя, привели невесту из Гумбу. Все жители Горенду — и мужчины и женщины— ждали её у дверей своих хижин.
Невеста шла, опершись на плечи двух девочек и низко-низко наклонив голову. Вся она с головы до ног была вымазана красной краской — суру. На лице, от уха до уха, белели три линии, нарисованные известью. На голове невесты и её подружек мерно, в такт шагам, покачивались большие сумки — гуны. Дойдя до хижины жениха, девушка остановилась. Никто не говорил ни слова. Не слышалось ни песен, ни музыки. Медленно поднявшись со своего места, к невесте подошёл самый старший из жителей Горенду и, пробормотав несколько слов, положил на её гун новый передник, искусно сплетённый из травы и листьев. За ним подошёл Туй с новым топором. За Туем стали подходить и другие.
Подарки складывали уже на земле. Здесь были и копья, и плащи, и передники, и ожерелья. Невеста смотрела в землю и дрожала всем телом.
Маклай стоял в толпе папуасов и жадно рассматривал происходящее. Ему очень хотелось зарисовать в свой альбом и размалёванную невесту, и гору подарков, и озабоченных подружек. Но рисовать он не стал. Он уже знал, что папуасы боятся этого. Им кажется, что нарисованный должен непременно умереть, и даже Маклаю они не позволяют делать этого.
— Хорошие подарки, — сказал Маклаю знакомый голос.
Маклай обернулся. Рядом с ним стоял Саул — молодой папуас, отец Маши.
— Я тоже положил ей хороший донган. У неё теперь много донганов. Пять, и ещё пять, и ещё пять, и ещё пять.
— Да зачем ей столько донганов? Здесь же хватит на целую деревню. И донганов, и табиров, и ожерелий, и плащей.
Саул удивлённо посмотрел на Маклая.
— Все люди из Гумбу получат подарки. Это для всех жителей из Гумбу. Когда моя Маш-ша будет такая же большая, её тоже уведут в другую деревню, и я тоже получу за неё и новый плащ, и новое копьё, и новый табир. И я, и Туй, и Марамай, и Лялу — и каждый человек из Горенду. Надо, чтобы каждому было хорошо от Маш-ши.
— Подожди! При чём же здесь Туй? Маш-ша ведь твоя дочка, а не Туя!
