— Здесь в пятом году собирались, — коротко бросает Ткач.
Пошли перелески; вперемежку с сосной заиграли ослепительно свежей белизной березы, зашептали кустарники, и где-то над поляной раздалась весенняя звонкая песня.
— Вот дорога на село повернула — ходили туда в экономию крестьян поднимать.
Знал Тимош и эту дорогу, и поляны, и перелески — соловьи тут пели чудо, как хорошо. Слышал об экономиях и сходках. Не знал только, что и соловьи, и сходки на одной поляне.
Прошли немного, и снова засверкала река. И вдруг на пригорке — девушка в легком белом платье, легкая косынка на плечах, читает книгу. Сосны над ней широкие лапы раскинули, прикрывают от солнца, играют светлые зайчики на нежных щеках, на волнистых прядях разметавшихся кос, на круглых коленях.
Бывают же такие девушки на свете, — глянешь и запомнится навсегда удивительная легкость движений и робкий взгляд из-под опущенных ресниц, — вот возникла она в лесу над рекой, такая неожиданная и желанная. И всё вокруг нее, — солнце и тени, ветви и цветы, — так ладно склоняется к ней, ласкается, словно родилась она тут, сдружилась с зелеными стройными елочками, лесная и свободная!
Вдруг в соснах, на самых вершинах, взметнулся, сверкнул и взлетел огненный шар, упал на лохматую ветку, — закачалась на ней пушистая белочка.
Девушка вскрикнула, вскинула голову, книга упала в траву.
Тимош невольно остановился, и так же невольно рука потянулась, чтобы поднять книгу.
— Тимош! — строго окликнул старик.
Парень отдернул руку, отвернулся и зашагал следом за Ткачом. Всю дорогу преследовала неотвязная мысль: нужно было поднять книгу!
На перекрестке дорог встретили подростка в праздничной рубахе с цветком в петлице:
— Здоров, дядя Тарас.
— Здоров, племянничек. Не видал ли нашей компании?
— А если всё прямо так пойдете, дорога приведет.
— Ну, счастливо, сынок.
— Счастливо, дядя Тарас, — и, поправив в петлице цветок, паренек принялся выглядывать новых путников.
Мягкий шелест хвои под ногами, запах сосновой коры, растепленной первым летним солнцем, могучие стволы с глубокими бороздами и с нужными смолистыми чешуйками. Девушки в печатных платочках и одна в цветастой туго затянутой кофточке с золотыми сережками в ушах кружились в хороводе. Тимош повернул было к ним, но Ткач остановил:
— Не сюда. Дальше.
Вышли на старый шлях, свернули на тропку, потянулись заросли колючего кустарника, и вот раскрылась перед ними поляна — множество людей, разбились на группы по три-четыре человека. Внезапно чей-то звонкий взволнованный голос:
