Заметив Тимоща, Кудь воскликнул.
— Давай сюда, сынок. Слыхал об чем разговор? Что думаешь?
Тимош ничего еще не думал, но поспешил согласиться с «Судьей».
— Ну, вот и молодежь нас поддерживает, — и Кудь тут же поспешил заручиться этой поддержкой.
— Значит, возьмешься собирать? Сашко объяснит тебе, что нужно делать.
— Да чего ж…
— Вот, слыхали? — оглянулся старик на товарищей, — уже новенькие пошли в дело. Ну, кто спрашивал про оборонщиков?
— А мы не про то спрашивали, — снова заговорил незнакомый рабочий, сидевший в углу, — мы спрашивали, пойдет ли шабалдасовский на общую забастовку. Пойдет с нами или стаканчики гнать будете?
— Стаканчики сейчас все гонят, — спокойно возразил Кудь, — хоть в Ревеле, хоть в Риге, хоть в самом Питере. Кругом одно. А рабочие как были рабочими, так и остались.
— Остаться дело не хитрое. Не про то разговор. Шабалдасовские пойдут на стачку или не пойдут?
— А ты меня не спрашивай. Я за всех не ответчик. Надо поднимать людей. Объясни людям — они пойдут, — так же спокойно отвечал старик, — вот соберем рабочую копеечку, потолкуем с народом, копеечка и покажет.
— Помаленечку да полегонечку! — негодующе оборвал незнакомый рабочий. — Дядько с волами, а не работа.
— Какой завод, такая и работа. Дернешь — оборвешь, — всё так же невозмутимо продолжал старик.
— Что же сказать товарищам?
— А так и скажи: в девятьсот пятом не подвели, в двенадцатом не подвели, а теперь и подавно.
— Ну, смотри, старина!
Незнакомый рабочий подошел к Тимошу.
— Руденко?
— Это еще не Руденко, а четверть Руденки, — ответил за Тимоша Кудь.
На обратном пути Сашко спросил:
— Слыхал, как собирать надо?
— Слыхал.
— Ты копеечки не собирай. Ты людей собирай.
Тимош не понял.
— Не копейку с людей требуй, а чтобы нашу жизнь поняли.
Тимош молча кивнул головой.
— В случае чего — ко мне обращайся. До Судьи тебе дела нет. Слыхал? Ты его и не знаешь, и в хате не встречал. Я сам не знал, что он в хату придет. Моя вина.
Тимош снова молча кивнул головой.
— Теперь нас троечка на заводе, я, да ты, да Коваль Антон.
— Значит, и Коваль?
— А ты не смотри, что он вахлачок-мужичок, деревня. Коваль свое дело знает. Так и держись.
Условились, как вести сбор средств, кому доверить общую кассу. На прощание, Сашко, словно невзначай, заметил, приглядываясь к Руденко.
— Ну, вот и призадумался!
— Ну, и что, если призадумался? — смущенно ухмыльнулся Тимош.
— А то, что одним дурнем на свете меньше станет.
* * *
Как-то по дороге на завод внимание Тимоша привлекла необычная толпа у ворот железнодорожных мастерских: женщины, ребятишки, шум, крик, слезы. Насилу допытался, в чем причина — расчет под мобилизацию. Никогда еще такого в железнодорожных мастерских не было.
