— «Тинсквил», — побормотала я вслух. Как на Химере из Ареццо. Ее я осмотрела достаточно тщательно и даже попыталась скопировать надпись на лапе Химеры.
— Что вы сказали?
Годар повернулся ко мне.
— Тинсквил, — повторила я. — Посвящено Тинии или Зевсу, не так ли?
— Вы умеете читать по-этрусски? — спросил он.
Вот насколько я зашла, подталкиваемая перспективой получить с Лейка очаровательную сумму, и убедить Годара продать статую: я не солгала. Я просто ничего не сказала. Или, точнее, пробормотала нечто способное сойти за знак согласия, звучавшее примерно так, — «гм-м-м».
Он поглядел на меня какое-то мгновение, а потом указал на довольно странного вида предмет, покоившийся в одной из витрин.
— А вы знаете, что это такое?
К собственному удивлению, я знала. В нескольких просмотренных мной книгах об этрусках были изображения подобных предметов, и их странный вид заставил меня уделить им внимание.
— Бронзовая модель печени овцы, не так ли? — спросила я. — Этрусские гаруспики, или гадатели, пользовались ими для предсказания будущего.
— Правильно, — сказал он. — Небо вокруг нас можно разделить на шестнадцать частей, им соответствуют пятьдесят два имени божеств.
Открыв витрину, Годар извлек из нее предмет и принялся поглаживать его.
— Люди смеются над гаданиями, — заметил он. — А не следовало бы. Римляне верили в гадания. Они ничего не оставляли на волю случая. Ничего. Перед каждым сражением, перед каждым важным решением они призывали этрусских гаруспиков. Они знали.
— И успех не оставлял Рим, — проговорила я.
— Именно так, — согласился Годар, не заметив нотку сарказма в моем голосе. Он вернул бронзовую печень в витрину.
— А вы случайно не состоите в Сосьета? — спросил он.
Ответ на этот вопрос нельзя было сжульничать, но я тем не менее не была полностью откровенна.
— Нет, увы, нет.
Я решила, что он имеет в виду какую-то академическую организацию, может быть, археологическое общество.
— Но вы, конечно же, слыхали о нем. Гидрия с химерой.
— Гм-м-м, — проговорила я еще раз.
— Не знаю, допускаются ли в него женщины, однако подобное старомодно даже по итальянским стандартам, и, если хорошенько подумать, сами этруски не стали бы настаивать на соблюдении подобного правила. Это греки не позволяли женщинам присутствовать на своих симпозиях,[8] но этруски придерживались противоположных взглядов. Вы хотите, чтобы я назвал ваше имя? Вы читаете по-этрусски и, безусловно, разбираетесь в этрусских древностях. За считанные минуты вы обратили внимание на все лучшее, что есть в этой комнате. Конечно, мне еще рано, учитывая, что я провел в членах всего несколько месяцев, но как знать. Я отдал бы все, чтобы посетить собрание, однако я несколько ограничен в своих возможностях. — Он указал на аккуратно укрытые одеялом ноги.
