- А ты когда об этом узнал?
- Сегодня. В три часа дня. Нo пока держу про себя. И еще... немного... попридержу.
Она не понимала, зачем; на нее напал страх.
- Что ты рассчитываешь на этом заработать?
- Ничего... в особенности, если ты испортишь мне всю коммерцию. А ты, по-моему, не прочь...
Она словно не слышала, занятая своими мыслями:
- Скажи, почему в твоей депеше, которую ты послал мне три дня назад, стояли загадочные слова?
- Загадочные?
- Что значит "Жаворонки прилетели"?
- А, помню. Так они и в самого деле прилетают. Я это своими глазами вижу, то есть вижу, что случилось. Я был уверен, что так оно неминуемо и случится.
- Что же тут плохого?
Байт улыбнулся:
- Как - что? Я ведь тебе сказал: он исчез.
- Куда исчез?
- Просто сбежал в неизвестном направлении. В том-то и дело, что никто не знает куда - никто из его присных, из тех, кто по крайней мере может или мог бы знать.
- И почему - тоже?
- И почему - тоже?
- Один ты и можешь что-то сказать?
- Ну-у, - замялся Байт, - я могу сказать о том, что последнее время бросалось мне в глаза, что наваливалось на меня во всей своей нелепости: ему требовалось, чтобы газеты сами раструбили о его желании уйти в тень. С этим он ко мне и пришел, - вдруг прибавил Байт. - Не я к нему, а он ко мне.
- Он доверял тебе, - вставила Мод.
- Пусть так. Нo ты же видишь, что я за это ему отдал, - самый цвет моего таланта. Куда уж больше? Я выпотрошен, выжат, измочален. А от его мерзкой паники меня мутит. Сыт по горло!
Нo глаза Мод смотрели по-прежнему жестко:
- Он до конца искренен?
- Бог мой! Конечно, нет. Да и откуда? Только пробует - как кошка, когда прыгает на гладкую стенку. Прыгнет, и тут же назад.
- Значит, паника у него настоящая?
- Как и он сам.
- А его бегство?.. - допытывалась Мод.
- Поживем, увидим.
- Может, для него тут разумный выход? - продолжала она.
- Ах, - рассмеялся он. - Опять ты пальцем в небо?
Но это ее не отпугнуло: у нее уже появилась другая мысль.
- Может, он и вправду свихнулся?
- Свихнулся? О, да. Но вряд ли, думается, вправду. У него ничего не бывает вправду, у нашего милейшего Бидел-Маффета.
- У твоего милейшего, - возразила, чуть помедлив, Мод. - Только что тебе мило, то мне гнило, - и тут же: - Когда ты видел его в последний раз?
- Во вторник, в шесть, радость моя. Я был одним из последних.
- И, полагаю, также одним из вреднейших. - И она высказала засевшую у нее в голове мысль: - Ведь это ты подбил его.
