Тагор был пионером в области образования. Последние сорок лет жизни он получил наибольшее удовлетворение от труда школьного учителя в бедном провинциальном окружении, хотя он достиг славы, которой в Индии прежде не знал никто. Тагор был первым в своей стране, кто разработал и внедрил принципы образования, ставшие теперь общепризнанными.
Махатма Ганди ввел систему обучения с помощью искусств и ремесел через много лет после того, как Тагор разработал ее в Шантиникетоне. Надо помнить, что Махатма вывез первых учителей для своей Начальной Школы из Шантиникетона. Первые эксперименты в сфере того, что ныне называется «общественным развитием», были проведены Тагором сначала среди крестьян в его собственных поместьях, затем на курсах, которые он основал с этой целью и назвал Шриникетон. Его труды по проблемам аграрного образования и развития сельскохозяйственных кооперативов до сих пор являются наиболее ценным руководством для всех работающих в этой области. Если бы Тагор не сделал ничего, кроме создания Шантиникетона и Шриникетона, этого было бы достаточно для того, чтобы назвать его одним из величайших создателей индийской нации.
Он испытывал презрение к шумному политиканству, сравнивая его с паровозом, который все время свистит и выбрасывает огромные клубы дыма, но не двигается. Для тех, кто стоял у кормила государственного корабля Индии, его советом было: «Бойтесь не волн на море, а щелей на вашем корабле». Если мы потеряли независимость, то это произошло не потому, что англичане нас перехитрили, а потому, что мы сами оказались слишком слабыми. Мы перестали верить в себя. Вместо того чтобы пробудить источники нашей собственной силы, мы довольствовались собиранием отрепьев из чужих мусорных корзин.
Хотя за пределами Индии Тагор выступал как пропагандист и популяризатор индийского духовного наследия, в своей родной стране он был строжайшим критиком ее общественных институтов и религиозных обычаев, которые закрепляли предрассудки и неравенство и призывали терпеть несправедливость. Он сравнивал общественную систему своей страны с двухэтажным домом без лестницы, которая бы соединяла обширный лабиринт затхлых, кишащих микробами трущоб на первом этаже с убогими, обставленными с дешевой претензией на моду квартирками на верхнем этаже. Тагор вновь и вновь предупреждал, что никакие политические чудеса не могут быть построены на зыбучем песке социального рабства.
Тагор не питал никаких иллюзий насчет того, что сегодня повседневно называется прогрессом — умножения комфорта и поклонения механизированной жизни. Под прогрессом он понимал рост средств, материальных и духовных, для всеобщего развития и свободного, ничем не сдерживаемого выражения человеческой личности. Он говорил: «Я верю в жизнь, только если она прогрессивна, и в прогресс, только если он находится в гармонии с жизнью. Я исповедую свободу человека от рабства у идола бесчеловечного величия».
