Из своей темной и унылой квартиры Рабиндра вскоре перебрался в дом профессионального учителя, некого мистера Баркера, очень мрачного, замкнутого человека. Кроме него, в доме жили "его жена, кроткая маленькая женщина, когда-то, видимо, очень привлекательная", и ее домашняя собачка. Когда Баркер хотел наказать свою жену, он мучил бедную собачку. "Когда-то он был священником, — писал Тагор, — и я уверен, что каждое воскресенье он рисовал перед своими прихожанами яркие картины адских мучений". Муж и жена редко когда обменивались словом. Молчаливо и угрюмо сидели они за обедом, смущая своего робкого гостя.
Наконец провидение пришло на помощь Рабиндре: он получил письмо от жены Шотендроната с приглашением провести летний сезон в Торкэе, в Девоншире, где семья сняла на лето коттедж. Он тут же помчался туда в надежде обрести веселье на лоне природы, в компании детей — эти два источника радости никогда его не предавали. Пейзажи Девоншира пришлись ему по сердцу, но он удивлялся, почему молчит в его душе источник поэзии. Однажды он всерьез решил "исполнить назначение поэта".
Он избрал уединенное место на скале, нависающей над морем, на краю сосновой рощи, "тень которой лежала, как скинутое одеяние какой-нибудь томной лесной нимфы". Там он написал стихотворение под названием "Затонувший корабль", о котором скажет: "Если бы я своевременно принял меры предосторожности и утопил бы его там же в море, то теперь я вполне мог бы поверить, что это были хорошие стихи".
Но вскоре приятный отпуск завершился, Рабиндра вернулся в Лондон и поступил в Лондонский университет. Он посещал курс лекций Генри Морли[26] по английской литературе. На него произвел большое впечатление преподавательский дар профессора. Генри Морли оказался единственным среди его преподавателей, о котором Рабиндранат отозвался с безоговорочной похвалой. Но курс университетских занятий длился для него не более трех месяцев. Во время пребывания в Лондоне он часто бывал на галерее посетителей в парламенте, слушая дебаты Гладстона и Джона Брайта[27] по вопросу ирландского самоуправления. Что-то в облике последнего так привлекло Рабиндраната, что он не мог отвести глаз от почтенного старца. Он с сожалением отмечал, что, когда выступали ирландские члены палаты общин, зал заседаний мгновенно пустел.
Жизнь Рабиндры в Лондоне после возвращения из Торкэя изменилась — он поселился в доме дружески настроенной к нему английской семьи. Главой ее был некий доктор Скотт. Когда Рабиндра впервые прибыл в этот дом, там находились лишь седовласый доктор, его жена и старшая дочь. Две младшие дочери уехали к родственникам, когда узнали, что в доме должен появиться "цветной". Они вернулись лишь после того, как их убедили, что приезжий абсолютно безопасен в общении. В одном из писем домой он рисует подробную картину повседневной жизни этой семьи, которую полюбил. "Пока я жил в этой семье, — писал он, — я с изумлением осознал, что человеческая натура везде одинакова. Мы часто говорим, и я сам в это верил, что преданность индийской женщины своему мужу совершенно уникальна и в Европе нельзя найти ничего подобного. Но я так и не смог провести какого-нибудь различия между миссис Скотт и идеальной индийской женщиной".
