В эти дни он писал: "Все беды земли, все ее грехи и преступления, все разбитые сердца и порывы к насилию вздулись как приливная волна, затопляющая берега, оскорбляющая небеса. Но все равно, о храбрые и сострадательные, держите крепче весла и направляйте вашу ладью поверх ревущих безумных волн с неумирающей надеждой в груди. Кого ты проклинаешь, брат мой? Склони главу — грех на тебе и мне. Это лопнул наконец нарыв в сердце времени. Испуг труса, наглость негодяя, жадность стервятника, затаенная злоба обездоленных, накопившиеся оскорбления возвышенного начала в человеке — все они наконец прорвались, как зловонные пары сквозь плоть времени, заливая небо и море своим тлетворным дыханием разрушения.
Катастрофа — не возмездие мстительной судьбы, это наказание, искупительная жертва, которая должна в конце концов привести к очищению и спасению мира. Если смерть не уступает свое бессмертное сокровище, если правда не добывается в противоборстве с горем, если грех не умирает от стыда его разоблачения, если гордость не обрушивается под тяжестью своей невыносимой напыщенности — то какая надежда укрепит сердца тех миллионов людей, которые покидают свои дома, чтобы встретить смерть лицом к лицу, как звезды, стремящиеся к исчезновению в свете зари? Кровь храбрых, слезы их матерей — неужели все это богатство будет потеряно в земном прахе и не завоюет неба? Неужели сокровищница неба не отплатит за этот долг? Неужели ночное покаяние не кончится с восходом?"
Стихотворения, созданные в эти трудные месяцы, были изданы в 1916 году в тонком томике, названном "Болака" ("Полет журавлей"). Этот том, посвященный автором Пирсону (а по сути своей Всемирному духу), отмечает одну из вершин, на которые Тагор периодически поднимался в своем паломничестве по Гималаям.
"Поэзия сборника "Болака", — пишет профессор Шукумар Шен, известный историк бенгальской литературы, — воистину грандиозна, это стихи величайшего масштаба, доступного для лирики. Мы ничего подобного не видели ранее, даже в величественной "Урваши". Книга получила название по стихотворению, написанному в Кашмире, где автор, наблюдая однажды вечером "извилистое течение реки Джелам, сверкающее в сумерках как ятаган", внезапно был возвращен из задумчивости "кратким как молния звуком, проносящимся сквозь пустое пространство". Он смотрит вверх и видит стаю журавлей, или лебедей, или диких уток — бенгальское слово многозначно, — летящих неизвестно куда. Этот полет символизирует для него скрытое движение в неподвижных вещах, стремление духа времени, непрекращающийся поиск жизни и души, вечный крик в сердце вселенной: "Не сюда, не сюда, но дальше, дальше!"
