Нет на земле двух более различных областей и по климату, и по социальному укладу, чем тропические равнины Бенгалии и покрытые, снегом горы Скандинавии. Но стихи, написанные в дельте Ганги, нашли в сердце скандинава такой же чувствительный, искренний и глубокий отзвук, как и в сердцах соотечественников Тагора. И это доказательство не только всемирного значения стихов "Гитанджали", но и правоты Тагора в его твердой убежденности, что в груди человечества бьется единое сердце, несмотря на барьеры, которые возводят националисты, священники и политиканы.
Лучшим подарком, который привез Тагор из своей поездки в Англию, были не почести, осыпавшие его, — большие почести в конце концов становятся большой обузой, — а дружеские отношения, которые он завязал со многими замечательными мыслителями Запада. Они расширили его гуманистическое мировоззрение, они углубили его понимание интеллектуальных и духовных потребностей, побудивших западную культуру к ее великим достижениям. Отныне он стал осознавать себя гражданином мира. Не потому, что приобрел всемирную известность, а потому, что переживал и тревожился за весь мир. Среди всемирных знаменитостей можно немало назвать таких, кто бранил весь мир или же не видел дальше своего носа. А Тагор сделал судьбу мира своей собственной судьбой, он чувствовал боль, если в любой части света царили страдание и несправедливость. Эта всемирная совесть, голос которой не замолкал в его душе, часто обрекала его на непонимание даже в родной стране.
В то время он встретился с двумя замечательными англичанами — Чарлзом Эндрюсом и Уильямом Пирсоном, которые стали его друзьями и приняли участие в деятельности школы в Шантиникетоне, О первой встрече Эндрюса с Тагором в тот вечер, когда Йитс читал вслух "Гитанджали", уже упоминалось в предыдущей главе. Пирсон происходил из старинного гугенотского рода с твердыми традициями христианского благочестия и духовной независимости. Он изучил философию в Оксфорде и ботанику в Кембридже и приехал в Индию в составе образовательного отдела британской миссионерской организации. Но оба они, и Эндрюс и Пирсон, порвали со своей миссионерской организацией, чтобы не стеснять свою свободу в служении людям. Эндрюс писал: "Тагор открыл понимание красоты, которую я видел духовными очами. Оно простиралось далеко за пределы этого временного и материального мира. Он взломал тесные рамки внешних форм, державшие меня в заточении, и выпустил меня на волю". Эндрюс познакомил своего друга Пирсона с Тагором и со школой в Шантиникетоне, с ее атмосферой свободы и преклонения перед жизнью. Оба они стали соратниками Тагора и его друзьями на всю жизнь.
