Трагедия Константинополя произвела большое впечатление на Западную Европу. Многие поколения европейцев находились под влиянием «крестоносного духа», который можно было назвать даже идеологией крестовых походов. Горько оплакивали гуманисты захват «неверными» христианских стран, особенно, конечно, Греции, считавшейся колыбелью европейской культуры. Вместе с тем тот факт, что христианские государства не пришли на помощь Константинополю, показал их явное нежелание воевать за веру, если не затронуты их непосредственные интересы2.
Некоторые западные авторы, начиная с X. Тревор-Ропера3, склонны сравнивать конфронтацию социалистического'и так называемого свободного (капиталистического) мира со столкновением между Востоком и Западом в эпоху Возрождения. «Действительно, - писал Р. Шве-бель, - имеются некоторые заметные параллели. В обоих случаях можно обнаружить не только борьбу и конфликт идеологий и противоположных социальных, экономических и политических систем. В период Ренессанса, как в наши дни, противники - латинское христианство и оттоманские турки - верили, что они ведут борьбу за существование. Каждый стремился изменить образ жизни другого. Обе стороны претендовали на то, что выполняют божественную миссию и что их соответствующие режимы составляют лучшую надежду человечества. Тогда правители думали преимущественно о военном решении спора. XIV, XV и XVI столетия заполнены битвами между турками и христианскими государствами. Большие войны перемежались ограниченными операциями и периодами непрочного мира, сравнимыми с нашими «холодными войнами». Однако враждебные действия прерывались также дипломатическими переговорами и мирными отношениями. Протагонисты вступали в переговоры, торговали и даже вели культурный обмен. И во времена мира или войны они были чувствительны к вопросам, затрагивающим престиж и общественное мнение; поэтому все стороны способствовали своей политике с помощью пропаганды внутри страны и за границей»4. Швебель признает, что наряду со схожими моментами существуют и различия, однако он неверно определяет эти различия и опускает главные из них, связанные с тем, что конфликт между Востоком и Западом в XVI веке был внутриформационным конфликтом, а в XX веке впервые в истории передовой лагерь состоит из государств неэксплуататорского типа.
Вялая политическая поддержка Западом погибавшей Византии не была, конечно, случайной. Падение Константинополя совпало с заключительным этапом Столетней войны. Современники отнюдь не считали ее окончательно завершенной. Это служило для французского короля удобным поводом, чтобы отвергать любые планы крестового похода против турок. Интерес к этой идее проявлял при французском дворе только наследник престола - напомним, что речь идет о будущем короле Людовике XI, ставшем воплощением политики коварства и тайных козней.
