— О, Ник! — забыв о своем недовольстве, воскликнула она и погладила резной столбик темного дерева на вершине которого находилась крылатая фигура.
— Тебе нравится? — Симона по голосу догадалась, что Ник улыбается.
— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась она, задирая голову, чтобы рассмотреть резьбу на остальных трех столбах. Единороги, русалки, драконы, сказочные птицы кружились в веселом хороводе, а верхушки опор занимали феи — у каждой особое выражение лица и свои черты.
Подошел Ник и положил руки ей на талию. Симона вздрогнула от волнения.
— Раньше эта кровать принадлежала моим родителям, а до них — деду и бабушке. Здесь была их спальня.
Симона подняла на мужа глаза, ожидая прочесть на его лице грусть по ушедшим родственникам, но Ник улыбался.
— Мне она нравится. Правда нравится. Это чудесно.
Ник поднял руку и убрал с лица Симоны выбившийся локон.
— Я рад. Мне хочется, чтобы ты была счастлива в Хартмуре.
Сердце Симоны глухо колотилось в груди. Близость Ника в уединении их общей спальни волновала ее все сильнее. Ей хотелось, чтобы этот миг длился как можно дольше. Он говорит о ее счастье с такой убежденностью, как будто действительно этого хочет. Никому и никогда прежде не было дела до того, счастлива Симона или нет.
Она приподнялась на цыпочки и коснулась губами уголка его губ.
— Благодарю тебя, Ник, — прошептала она и чуть-чуть отстранилась, но Ник обнял ее, с силой прижал к груди и, заглянув в лицо, спросил:
— Значит, ты мне не доверяешь, Симона?
Она встретила его взгляд и не отвела глаз:
— Нет. Как я могу тебе доверять?
— Мы слишком мало знакомы. Тебе многое предстоит узнать обо мне.
Руки Ника ласково гладили ее спину, и мысли Симоны путались.
— Многое? Что именно?
Ник долго молчал, вглядываясь в ее лицо, а его пальцы продолжали играть свою беззвучную мелодию на ее талии, на спине…
— Ничего особенно важного. Просто мужчине иногда нужна возможность разобраться в собственных мыслях. Я не стану открывать тебе душу, она принадлежит мне одному. — На миг его руки замерли. — Но я никогда не буду тебе лгать. Это я обещаю.
Симона опустила глаза и с удивлением увидела, что ее руки лежат у него на груди, а пальцы впиваются в пыльную вышивку плаща. Все ясно — он ей не доверяет.
— Симона, — мягко попросил Ник, — посмотри на меня. — Она подняла на него взгляд. — Я никогда не буду тебе лгать. И у меня не было женщины с тех пор, как мы поженились.
— Николас, я понимаю, что нам еще многое надо узнать друг о друге. — В ее голосе звучали тревога и боль, но, видит Бог, она верила Нику. — Но я надеюсь, что настанет день, когда ты сам захочешь разделить со мной свою ношу. Ты уже заслужил мою самую горячую благодарность тем, что поверил в Дидье, пусть ты и не можешь понять, что я не могу ни предвидеть, ни остановить его неожиданные выходки.
