Вдруг Симона оторвалась от его губ. Ник не выпустил ее из объятий. Сегодня она нужна ему, он не отступит. Но Симона сопротивлялась.
— В чем дело? — прохрипел он, и сам удивился силе желания, прозвучавшего в его голосе.
Симона глазами указала ему за плечо. Ник обернулся и сразу заметил маленькое белое перышко, которое покачивалось из стороны в сторону на крышке сундука.
— Мы видим тебя, Дидье, — вздохнул Ник и прижался лбом ко лбу Симоны. — Похоже, пора спать.
Симона вздохнула и крепко обняла Ника.
— Спасибо, Николас, что выслушал меня.
— К этому я всегда готов. — Он ответил на объятие, на минуту задержав руки у нее на талии.
В памяти всплыли события вечера: мокрое и холодное перышко Дидье, ледяной воздух, с шумом вырывающийся из его собственных легких…
А еще Ник чувствовал удовлетворение, что Арман дю Рош не в состоянии добраться до его жены.
Второй день пути из Лондона дался Симоне куда труднее, чем первый. Каждый шаг серой кобылы отдавался болью во всех мышцах и костях. Заснула Симона только под утро. Тесно прижалась к Николасу и не шевельнулась до той поры, пока муж не разбудил ее. Только к полудню Симона окончательно проснулась, а ее глаза перестали слипаться.
Кавалькада продвигалась на север. Было довольно ветрено, но жаркое еще солнце согревало щеки и плечи. На сердце теплело каждый раз, когда Симона бросала ласковый взгляд на мужа, который постоянно держался поблизости. Ей казалось, что это путешествие в Хартмур дает им еще один шанс на счастье. Рядом с ней был заботливый красавец муж, в сундуке лежали свитки — письменное напоминание о Порции, Арман остался в далеком Лондоне. Скоро он вернется во Францию, навсегда оставив дочь в покое.
Единственное, что омрачало ее благостные виды на будущее, это беспокойные метания Дидье. Несколько раз в течение дня она видела брата, но только мельком. Он держался на приличном расстоянии от каравана. Одиночество брата могло разбудить в ней чувство вины, но сейчас она видела, что Дидье развлекается в свое удовольствие: скачет по веткам за белками, носится по полю в окружении пестрых бабочек. Бабочки садились на Дидье в таком количестве, что даже люди барона стали указывать друг другу на то, как странно замирают в воздухе эти прекрасные создания. Ратники говорили, что это добрый знак, и Симона молилась, чтобы они оказались правы.
Она страстно желала еще раз поговорить с леди Хейт. Возможно, тогда и Дидье обретет мир.
«Но что ты будешь делать, когда он уйдет?» — шептал мрачный голос у нее в мозгу. На мгновение Симону охватил ужас.
