«Отличное представление, Дидье».
— Это духи монахов, — по-французски завыл обожженный. — Они мстят за то, что мы забрались в их аббатство!
— Ты что, робкая девица? — фыркнул Арман, но Николас даже издали видел, что по лицу француза градом катится пот. — Никаких духов на свете не бы… Черт подери!
Еще один факел пролетел мимо уха Армана, и тогда пострадавший стражник бросился к еле держащейся на одной петле двери, снес ее вместе с рамой и вылетел под дождь. Остальные, толкаясь и отпихивая, друг друга, бросились следом.
— Куда вы несетесь, ослы? Я плачу вам за то, чтобы вы доставили нас во Францию! Вы не можете нас бросить! — Арман закинул голову и в бешенстве завыл как дикий зверь.
Ник усмехнулся, придвинулся к пролому в стене и заглянул внутрь. В помещении оставались только Арман, Женевьева и Симона. И конечно, Дидье.
Тогда Николас осторожно скользнул в провал и на четвереньках пополз вдоль стены. Он так и не увидел, как Элдон занес над ним кинжал и рукояткой ударил его по затылку.
Дидье уже сильно устал, но все же взялся еще за один тяжелый факел на стене, когда Элдон появился у задней стены аббатства, волоча за собой что-то тяжелое. Этим тяжелым оказался Николас.
Симона не сдержалась и вскрикнула, пробудив леди Женевьеву от дурманящей дремоты.
— Смотрите, милорд, что я нашел! Ошивался тут… — весело проговорил Элдон, выволакивая Ника на середину комнаты. Веки Николаса затрепетали. По скуле от уха сбежала кровавая струйка.
Элдон швырнул Ника к ногам Армана, потом достал из-за пояса два кинжала и со звоном бросил их на пол.
Арман долго смотрел на пленника, как будто не мог понять, кто это. Потом опустился на корточки и стал смотреть, как подергивается и стонет муж Симоны.
— Кто-нибудь шел за ним?
— Нет, милорд Он был один.
Арман поднялся на ноги.
— Хм-м-м… Как ты меня нашел, Фицтодц? Как? Как? — Он пнул Ника в лицо. — Отвечай! — Он ударил сильнее, и голова Ника мотнулась по грязному полу.
Арман отвел ногу для нового удара. Женевьева вырвалась из-под руки у Симоны и бросилась к Арману.
— Прекрати, Арман, не надо! — хрипло закричала она. Арман остановился и повернулся к ней:
— Ты думаешь, что можешь мною командовать, жена?
— Он мой сын, — взмолилась Женевьева. — Прошу тебя…
Глаза Симоны метнулись к дальней стене, где Дидье все еще сражался с факелом. От усталости брат стал таким бледным, почти прозрачным, что не мог даже обхватить рукоятку, не то что вытащить факел из железного кольца. Он бил по нему снова и снова, со страхом оглядываясь на Николаса, но при каждой попытке его ручка проходила через рукоятку.
