– Хватаем пошки и рвем когти, профессор. Ты бери шокер, а я «магнум».
– Вы, двое, назад в машину. Я с ними по-своему…
Грянул выстрел, и капитан Донахью схватился за ногу.
Педро выпустил две пули, и двое грабителей повалились на мостовую. Вдали уже завывали сирены, говоря нам, что помощь близка, однако последний из преступников, еще остававшийся невредимым и вооруженным, сидел в укрытии, выкрикивая оттуда испанские непристойности. Я беззвучно подползал к нему по-пластунски, благодаря небеса за то, что провел несколько лет в бойскаутах, – а ведь прежде я считал те годы потраченными впустую. Наконец я подобрался к преступнику так близко, что различил неровные, быстрые звуки его дыхания. Тогда я и сам сделал глубокий вдох и произнес твердо и ясно:
– Ну-с, молодой человек, бросайте ваше безобразное оружие и выходите с поднятыми руками – немедленно, слышите?
Свирепый проблеск белых зубов – вот все, что я смог разглядеть в темноте; гротескный металлический щелчок – все, что смог расслышать. Это злодей взвел курки дробовика. Я прыгнул вперед и нажал на спусковой крючок странного устройства, которое забрал из машины. Треск и жужжание электричества, а следом тупой, тошнотворный удар – последний грабитель, лишившись чувств, рухнул на землю.
Мы с Педро сидели в машине «скорой помощи», которая стремительно несла капитана Донахью к больнице Святого Тимоти.
– Ну, мужики, не знаю, что и сказать. Уж я позабочусь, чтобы ты получил за это медаль, Педро. Ну а ты, профессор, эй, ты…
– Эй, ты, ты, ты! Просыпайся! Это автобус, а не ночлежка, понял? Хватит дрыхнуть! Конечная, выходить пора. Давай выкатывайся!
Боже мой, какие сны способен насылать этот город. Какие сны! Примите уверения в моей любви.
