Пожилые супружеские пары сидели под орешником у ограды. Мирно беседуя, они терпеливо сражались с комарами и слушали даровую музыку.
– Банджо больно хорошо играет, – замечали старички, подкручивая кверху седеющие усы. – Можно еще зайти, тряхнуть стариной, если заиграют старинный вальс!
В темной гудящей толпе на лугу вспыхивали красными светлячками огоньки сигарет. Вдоль ограды выстроились деревья, перехватывая густой листвой свет фонарей, а многочисленные прилавки ярмарки неудержимо манили к себе дешевыми призами. Оке быстро скользнул под проволочное заграждение. С невинным видом и бешено колотящимся сердцем он прошел прямо туда, где торговали конфетами и лимонадом.
Двое плечистых парней, назначенных следить за порядком, были целиком поглощены наблюдением за группой шумливых гуляк, которые подозрительно раскраснелись, потягивая прозрачную жидкость из бутылок с наклейкой «Минеральная вода». В воздухе повис запах контрабандного алкоголя. Танцы еще не успели как следует наладиться, и стайки девушек выжидательно прижимались к увитой березовыми ветками ограде.
Оке протиснулся к танцевальной площадке – посмотреть на обладателя банджо. Это был моряк, недавно вернувшийся из дальнего плавания. Он орудовал своим необычным инструментом с нарочитой небрежностью.
Внезапно с края площадки донесся хриплый вопль:
– Убей кузнеца, гада проклятого!
Подгулявшие парни, которых Оке заметил у входа, напали на кузнеца с бредвикской каменоломни. Он форменным образом косил противников своими огромными кулачищами, но тут один рослый драчун угодил ему прямо в живот. Кузнец охнул и согнулся пополам.
Остальные воспользовались случаем пнуть его раза два ногами, после чего продолжали драться уже между собой, совершенно озверев от выпитого и старых обид, которые теперь выползали из тайников памяти.
Каблуки взрывали дерн, жестокие удары молотили по телам, сквозь ругань и подбадривающие крики пробивался отчаянный женский плач. Музыка продолжала играть, но танцующие пары оставили площадку и окружили тесным кольцом дерущихся.
Кузнец приподнялся и искал что-то руками у пояса. вдруг он снова очутился в толпе, словно разъяренный медведь. Рубаха на нем была изодрана в клочья, на голую волосатую грудь падали красные капли крови, стекавшей по щеке из разбитой брови.
– Сейчас я вам, землеедам, покажу, почем фунт лиха! – протянул он с кривой усмешкой.
Усеянный тяжелыми бляхами ремень кузнеца залетал по воздуху длинной сверкающей змеей. Один из противников свалился наземь от ее металлического укуса, и зрители поспешили расступиться.
