– Можно попросить Оке принести ведро воды? Колонка как раз у подъезда. Я решила вскипятить чаю, – объяснила она приветливо. – У адмирала всегда по вечерам подавали чай.
– У какого адмирала?
– Как – у какого? Который был ближайшим помощником короля. Я была у них домработницей двадцать лет!
Оке быстро понял, что в представлении Хильды существовал лишь один адмирал, а именно тот, который возглавлял последнее консервативное правительство. Она развлекала Оке бесконечным перечислением знаменитостей, виденных ею на обедах в доме адмирала, с упоением рассказывая о том, что они говорили и что делали.
– Однажды мне пришлось подавать самому королю – он был у адмирала с частным визитом… Оке видел короля?
– Нет… Хотя видел – нижнюю губу.
Хильда в ужасе вытаращила на него свои водянисто-голубые глаза, словно он позволил себе грубо оскорбить его величество:
– Разве можно так говорить!
– Но я и в самом деле только и видел от него, что нижнюю губу, – возразил Оке серьезным тоном. – Он ехал по Лейонбаккен в своей машине вчера днем. Занавески были задернуты, и я смог различить его только на один момент, когда он наклонился вперед.
За чаем Хильда продолжала рассказывать о годах своего величия. Вспоминая о дорогих винах, которые она подогревала к обеду и, по всей вероятности, допивала после обеда, Хильда вздохнула:
– Да, то времечко уже никогда не вернется!
– Пожалуй, теперь Хильде вряд ли что-нибудь уделят в доме адмирала.
– Ну, не скажи! Адмиральша была очень добрая, она мне часто помогала. Последний раз я видела ее в марте, во время выборов в муниципалитет. Тогда она приехала за мной на своем автомобиле и довезла меня до самого избирательного участка!
– И за кого же голосовала Хильда?
– За партию адмирала, разумеется. А за кого стал бы голосовать Оке, если бы имел право голоса?
– За моряков, – ответил Оке угрюмо.
Ему припомнились вычитанные где-то слова Бернарда Шоу: «В наши дни легче представить себе социалисткой графиню, чем ее горничную».
– Разве у моряков есть своя партия? – возразила Хильда и снисходительно посмеялась его неосведомленности в области политики.
Оке становилось все труднее бороться со сном и подавлять зевки. Хильда вытащила из гардероба перину и потрепанное одеяло, присовокупив к этому покрывало со своей кровати.
– Вот только верхней простыни у меня нет, – проговорила она озабоченно.
Оке поспешил заверить ее, что устроился отлично.
– Когда печь остынет, ты можешь замерзнуть. Вот, укройся этим сверху.
