– Ты спешишь?
– Нет, мы уже кончили на сегодня.
– Тогда можно предложить тебе чашку чая?
Пока Карин возилась на кухне, Оке изучал обстановку. На письменном столе стояла фотография какого-то артиста. Мраморно-белое лицо резко выделялось рядом с черным бархатным костюмом, строгие черты казались вытесанными античным скульптором, но жар глаз говорил о кипучей внутренней жизни. Оке встал и подошел к столу.
– Правда, Ёста Экман бесподобен? – сказала, входя, Карин. – Я видела его во многих ролях… Вот только в Гамлете, к сожалению, не пришлось.
Оке ответил уклончиво. Он ни разу не был в театре. Правда, в букинистической лавке он познакомился с произведениями Шекспира. Один отрывок запомнился ему наизусть.
…Ни мрачность
Плаща на мне, ни платья чернота,
Ни хриплая прерывистость дыханья.
Ни слезы в три ручья, ни худоба,
Ни прочие свидетельства страданья
Не в силах выразить моей души.
Вот способы казаться, ибо это
Лишь действия, и их легко сыграть,
Моя же скорбь чуждается прикрас
И их не выставляет напоказ.
[38]Карин слушала со смущенной улыбкой.
– Помнишь, как мы стояли у калитки и рассуждали о жизни? Что мы тогда понимали…
Оке вдруг стало даже жарко – что это на него нашло? Стать в позу посреди комнаты и декламировать! Захотелось произвести впечатление, показать, что читал Шекспира, – а она небось сразу разгадала его хвастовство.
– Это было как раз перед тем, как ты поехала на лето за границу, а я переехал в Стокгольм, – пробормотал он.
– О, я должна показать тебе фото, которые мы с папой сделали, когда ехали на машине через Францию! – воскликнула Карин и поспешила к полке за толстым альбомом.
Когда они вспомнили о чае, он уже остыл. Оба увлеклись разговором, обрадованные случаю посидеть рядышком на оттоманке.
Вот Карин на железной террасе Эйфелевой башни, и у ее ног простирается затянутый мглой город; а вот вся семья Бергман около своего автомобиля. В руках у них тяжелые, налитые солнцем гроздья винограда.
– Посмотри, что можно купить в порту в Марселе! Карин перевернула последнюю страницу и указала на снятый крупным планом ящик, наполненный какой-то сероватой блестящей массой.
– Осьминоги!.. Знаешь… иногда мне кажется, что этот город – тоже вот такое чудовище с длинными щупальцами. Он протянул их по всей стране и старается захватить все, до чего только может добраться.
– Совсем как… – Оке вовремя остановился. Он собирался сказать: «Совсем как Пароходная компания у нас дома», чуть не забыв, что отец Карин – старший юрисконсульт этой компании.
