Он прочел еще одно объявление:
«16 – 17-летний юноша может получить место с большими перспективами. Предпочтение будет оказано тем. кто живет у родителей в городе».
Да, неутешительно все это выглядело… Ну хорошо, можно согласиться с тем, что молодежи, родившейся в самом городе, следует предоставлять работу в первую очередь, но ведь Оке не навязывал себя Стокгольму! А уж если его сюда заманили, то он добровольно не отступит!
В один из первых дней зимы, когда с свинцово-серого неба падал мокрый снег, к дому подъехал грузовик и остановился перед теми самыми воротами, которые Хильда была обязана запирать каждый вечер в девять часов. Несколько парней погрузили на машину ее жалкий скарб; саму старушку посадили в кабину рядом с шофером.
Оке наблюдал за ее отъездом с чувством облегчения. Последнее время она обращалась с ним, как какой-нибудь желчный фельдфебель с новобранцами.
Однако очень скоро ему начало казаться, что дни стали еще однообразнее с тех пор, как на дворе перестал раздаваться ее ворчливый голос. Она хоть интересовалась им настолько, что удостаивала своего гнева. Хольм – тот просто молчал.
В те долгие часы, когда в магазин не заглядывал ни один покупатель, тишина становилась нестерпимой, и Оке с томительным чувством ожидал взрыва.
– Так я никогда ничему не научусь! – сказал он как-то вечером. Пусть хозяин знает, что он не так уж дорожит этим местом.
Хольм состроил кислую физиономию и развел руками:
– Все зависит от тебя самого! Надо быть поинициативнее, проявить побольше напористости.
Это верно, ему следовало проявить побольше напористости, но на что направить ее, эту напористость, когда на дворе слишком холодно, чтобы идти выколачивать книги? У него совсем не было верхней одежды; стоило ему побыть немного на улице, и он замерзал, как мокрый пес.
У Оке не было никого, перед кем он мог бы излить свою душу. Дома, на острове, радовались тому, что он нашел себе работу, и он не хотел прибавлять забот бабушке. «В газете написано, что безработных уже почти не стало, – сообщала она в своем последнем письме. – Но это касается, видно, только материка. А у нас здесь хуже, чем когда-либо; в каменоломне работу трудно получить, а кроме нее – куда пойдешь? Стен и Хильдинг добиваются от муниципалитета, чтобы были организованы чрезвычайные работы, но, кажется, из этого ничего не выйдет. Одно верно – многим придется жить эту зиму впроголодь. Нам, слава богу, хоть повезло осенью с рыбой…»
