Названия всех офицерских должностей имели отношение к кулинарии. Так, ага был известен как чорбаджи-баши — главный раздатчик супа, за ним по старшинству следовал ашчи-баши — главный повар, потом — сакка-баши — главный водонос. Знамя янычар украшал огромный казан (котелок) — о нем следует поговорить подробнее. Трудно сказать точно, когда эти котелки стали играть такую важную роль в истории корпуса. Однако кажется очевидным, что это произошло спустя довольно много времени после его образования. Сначала это было своего рода данью уважения, и только позднее, когда войско начало выходить из-под контроля, котелки стали предметом устрашения, символом восстания и кровопролития. А в сущности, это были обычные небольшие сосуды с крышкой, предназначенные для еды.
Согласно традиции, первые из них были сделаны по подобию котелков дервишей Бекташа и подарены перед нападением на Константинополь (1453) Мехмедом II различным одам (Ода— буквально «дом», «палата», в более широком смысле — «жилье»; в Серале так называли прислужников в гареме; в армии — бараки и, наконец, воинское подразделение: окак, ранее оджаг — «очаг»; к нему близко по значению орта — «центр», «середина». Если прежде каждому приходилось добывать себе пропитание самостоятельно, то с этого времени каждая ода была обязана иметь начальника кухни, который и обеспечивал всех янычар хлебом, солью, рисом и жиром. Отсюда появился обычай приносить клятву верности на хлебе и соли. У каждой оды был общий большой медный котел, котелок обычного размера предназначался для двадцати человек. Несмотря на то что, как показано на офорте Меллинга, большую ложку для приготовления и раздачи еды носил отдельно от общего котелка один из младших чинов, у всех янычар были собственные ложки, которыми ели из обычных котелков; эти ложки они носили в специальном медном чехле, пришитом к передней части головного убора.
Постепенно котелок стал символом воинской доблести; когда янычары находились в лагере, шх, подобно нашим барабанам, складывали перед шатром аги, в походе посменно несли рекруты, а потеря котелка в бою надолго покрывала позором всю оду. Большой полковой медный котел несли старшие янычары, и его утрата считалась таким позором, что смыть его можно было, только совершив какой-то беспримерный подвиг. В мирное время каждую пятницу после полуденной молитвы янычары собирались во Втором дворе, чтобы вкусить еду. Султан, ожидавший окончания трапезы в павильоне между Диваном и Воротами блаженства, с тревогой наблюдал за тем, как она проходила. Если разносившие котелки янычары отправлялись на кухни за рисом по обычному сигналу, все было хорошо. Но если они не покидали строя и переворачивали котелки вверх дном, это означало недовольство и, возможно, даже начало восстания. Действия, которые в таком случае предпринимал султан, зависели от справедливости претензий янычар и его собственной способности пресечь неповиновение и бунт. Часто расправа бывала быстрой и ужасной: султан призывал к себе бостанджи, зачинщиков и разносчиков котелков хватали, и вскоре перед Центральными воротами вырастала груда отрубленных голов.
