Итак, я незамедлительно окунулся в небольшую мраморную ванну, где «варился» минут двадцать в воде, температуру которой мог еле-еле выдержать. После этого я оказался на мраморной плите, где и начался собственно массаж. Состоит он из двух этапов — массаж перчаткой и руками. Первый вполне приятен, причем новичок по-настоящему удивлен, когда видит триумфально демонстрируемые ему куски старой кожи и грязи, удаленные с его спины. Далее перчатка снимается и начинается мануальный массаж. Слабаку этого не пережить: сильные пальцы прорабатывают лопатки до тех пор, пока они не захрустят, а позвоночник испытывает такое давление, что выдержать его без стонов или желания сразу ответить обидчику помогает только мысль о последующем мщении. Массажиста хочется называть уже не другом, а не иначе как извергом рода человеческого, по каким-то неведомым причинам решившим не оставить у меня ни одной целой косточки. Но пытка на этом не кончается: руки и ноги вытягивают и выворачивают так, что я был очень удивлен, что их попросту не оторвали. После такого понимаешь, каково приходилось жертвам инквизиции.
Но все самое худшее когда-нибудь кончается, и следующий этап стал величайшим облегчением: с головы до ног меня покрыли пеной и оставили приходить в себя. Что, собственно, к моему удивлению и удовлетворению, через некоторое время и произошло. Мне объявили, что теперь я могу пройти в третье, и самое жаркое помещение. В Йени-Кашшйя температура воздуха действительно чрезмерно высока, и притом пару здесь некуда деться. Войдя, я сразу почувствовал необъяснимое ощущение: нечто среднее между любопытством и опаской, если не сказать самый настоящий страх. Все здесь выглядело по-иному: воздух стал непомерно тяжелым, фигуры, лежавшие или медленно передвигавшиеся, напоминали тени из преисподней. И я, как Одиссей или Эней, вопрошал: кто они, эти странные и молчаливые привидения, окутанные паром, неожиданно возникавшие и пропадавшие во мраке. Неожиданный лязг медного кувшина, шарканье башмаков и плеск воды в бассейне привели меня в чувство. По мере того как глаза стали привыкать к полутьме и густому пару, я начал осматриваться: что же мне теперь делать — ведь со мной никого не было, меня сюда просто впихнули и оставили!
Как ни старался, я не мог отделаться от ощущения, что нахожусь где угодно, только не на нашей привычной земле. Страх и тревога охватили меня: как бы не выдать себя неверным шагом и не услышать в туманной пелене потусторонний смех, выставляющий на всеобщее осуждение мое невежество и неуклюжесть. Но все оказалось лишь плодом воображения. Я двинулся в глубь зала и постепенно начал обходить вокруг центральный мраморный бассейн. Я шел мимо обнаженных фигур, лежавших на полу, сидевших на краю бассейна или на корточках по углам, стоявших под струями пристенных фонтанов и взиравших на мир, словно фигуры с греческих ваз, волшебством чародея ставших вдруг ростом с настоящих людей. Время остановилось, и я, как какой-нибудь лотофаг,
